Доктор Кристофер Смит классифицировал и охарактеризовал бессознательные эмоции человека. Стыд и унижение, вина и обвинение, апатия и отчаяние, горе и сожаление, страх и тревога, вожделение и желание, злость и ненависть, гордыня и презрение - в каждом из пас присутствует полный их комплект. Это не плохо и не хорошо. Просто такова человеческая природа. Бессознательное развивалось с целью выживания. Оно помогает нам выживать во враждебном мире. Для человека, у которого эти эмоции выражены сильно, мир полой опасностей и угроз. А тот, кто поднялся над своим бессознательным, наслаждается миром, видит в нем только красот)" и счастье. Таким образом, от нас самих зависит: жить и радоваться, несмотря ни на что, или вечно трястись от страха и т.п. Чтобы не стать заложником бессознательного, необходимо знать своего врага в «лицо». Итак...
Стыд и унижение - самая вредная эмоция. Но как, ни крути, бессознательные эмоции можно и нужно контролировать. Она представляет собой фундамент для всех остальных. Может быть связана с сексуальным или физическим надругательством. Когда нам стыдно, мы вешаем голову и тихонько уходим. Стараемся быть невидимыми. Некоторые люди отстраняются от общества. Среди тех, у кого гипертрофирована эта эмоция, часто встречаются профессора. Они бросаются в научную жизнь, потому что не могут справиться с обществом, занимаясь другой работой. Стыд и унижение приводит к неврозам. У человека возникают импульсивные навязчивые расстройства. Кто-то постоянно моет руки, другой покупает бесчисленное множество рубашек, галстуков, носков и т.п. Импульсивные расстройства касаются многих аспектов жизни. Это оказывает неблагоприятное воздействие на эмоциональное и физическое здоровье. Низкая самооценка, непреклонность, нетерпимость к себе и к окружающим, одержимость какой-то идеей - различные проявления стыда и унижения.
Вина и обвинение
Следствием данной эмоции становится значительное подавление повседневной активности. Она используется для того, чтобы манипулировать людьми и наказывать их. Связана с неспособностью к эмоциональному прощению. «Я никогда не прощу вас за то, что вы сделали мне 10 лет назад!», - кричит человек под властью своего бессознательного. Спутники этой эмоции - чувство раскаяния, самообвинения, которое может вести к мазохизму, виктимизации (превращение в жертву), несчастным случаям, суицидальному поведению. И даже к самобичеванию. Сильно выражена эмоция вины и обвинения у девушек, которые режут вены на запястье, чтобы вернуть внимание родителей, особенно матерей. Наказание самого себя - это как призыв к помощи. Взгляд на жизнь - зло. Одна пациентка доктора Смита говорила: «Лучшее, что может случиться с миром, это если Господь уничтожит его». Женщина часто жаловалась на людей, которых не может простить. И у нее был рак толстой кишки. Можно обнаружить, что раковая опухоль всегда ассоциируется с эмоцией вины и обвинения. Может быть, это не первая эмоция, но она всегда присутствует в случаях рака. У многих женщин рак молочной железы развивается после эмоциональных проблем, особенно при распаде семьи. Они обвиняют себя, что могли бы сделать больше и сохранить семью. Родители могут очень сильно вкладывать в детей чувство вины.
Апатия и отчаяние
При этой бессознательной эмоции резко падает способность человека справляться с проблемами. Все представляется унылым и безнадежным. Нет желания жить. Все - кромешная тьма. Вы просыпаетесь с мыслью «опять на работу, как же мне все надоело!» Тогда есть повод задуматься. Обычно мы не видим в себе проявлений этих эмоций. На то они и бессознательные! Но спросите у своих близких, друзей, прислушайтесь, что говорят о вас окружающие. Можно узнать о себе много нового.
Горе и сожаление
Горе и сожаление - главная эмоция стяжателей, людей, которые держатся за свое имущество и не могут выбрасывать вещи. А вдруг понадобятся лет эдак через сто... правнукам! Под влиянием этой эмоции люди грустят, падают духом, переживают из-за своих неудач. Но проблема - не те события, что происходили в прошлом, пускай, и очень неприятные. Проблема - отпустить их. Человек держится за прошлое, как собака за кость. Горе и сожаление приводит к потере работы, и возможностей. Для попавших в плен этой эмоции жизнь - сплошная трагедия. Это как реакция на смерть человека. Мы не возвращаем этого человека, зато себя удерживаем в прошлом. Не следует вечно горевать по умершему. Через какое-то время нужно отпустить его и себя. Иначе, бесконечно фокусируясь на могиле, сам начинаешь чувствовать себя мертвецом. Умение отпускать - бесценный дар.
Страх и тревога
ВЗГЛЯД НА ЖИЗНЬ ПРИ этой ЭМОЦИИ - ИСПУГ. Все ужасно, опасно, причиняет беспокойства. Может проявляться, как страх потерять любовь и безопасность. Чего мы желаем больше, чем любви и безопасности? У нас есть и то, и другое, но мы не признаем это. Так возникает навязчивость и ревность, высокий уровень стресса, паранойя, неврозы, и ограничивается духовный рост. Страх и тревога заразны. Паническая атака может распространяться среди людей. Если кто-то кричит «Пожар!» и бросается бежать, то паника возникает у всех. Чтобы преодолеть эту бессознательную эмоцию страха и тревоги, необходим сильный лидер. Эта эмоция также используется как инструмент контроля. Правительства в России и Америке поддерживали страх и тревогу в течение 30 лет во время Холодной войны. Одна сторона все время боялась другой. Теперь мы боимся, что метеорит упадет па землю или супервулкан проснется. Или может быть огромное землетрясение, из-за которого погибнем. Или глобальное потепление. Поводов для тревоги - предостаточно. Мы видим страх и тревогу каждый день в СМИ. Сообщения о голоде, о войне подпитывают наши страхи.
Одно из главных наблюдений, сделанных Фрейдом (1923; Freud 1936), а позднее подтвержденных многочисленными клиническими и экспериментальными исследованиями, заключается в том, что эмоциональные процессы осознаются (во втором значении) не полностью и не всегда. Систематический обзор данной проблемы содержится в работах Долларда и Миллера, в которой была сделана попытка синтезировать психоанализ и теорию научения (Dollard, Miller, 1950) Несмотря на многие упрощения и неточности, подход этих авторов представляется нам в принципе верным, поэтому им можно воспользоваться для характеристики процесса осознания эмоций.
Итак, некоторые эмоциональные процессы не осознаются. Не осознаются прежде всего те процессы, которые возникли и формировались в тот период, когда сознание человека не было еще достаточно развитым, - в раннем детстве. Поэтому многие эмоциональные переживания и ассоциации этого периода никогда не получают своего выражения в знаковых формах, хотя и могут участвовать в регуляции поведения взрослого человека.
По мере развития сознания создаются все более адекватные условия для осознания эмоций. Последнее происходит благодаря процессам научения. Человек учится выделять в первоначально недифференцированной массе внутренних переживаний (вызываемых раздражениями, поступающими из внутренних органов) некоторые специфические переживания, связанные, например, с голодом, беспокойством, гневом или сексом. Этот процесс различения осуществляется при активном содействии других людей, которые посредством соответствующих указаний направляют внимание на определенные аспекты внутреннего опыта, помогая соединять отдельные переживания в более общие структуры, связывать переживаемые состояния с их причинами и проявлениями.
Такой процесс научения состоит не только в выделении эмоционального процесса, но и в дифференциации и анализе его особенностей. Стало быть, человек учится не только узнавать, что он испытывает злость, но и замечать, что с ним происходит, когда он зол, какие у него возникают при этом мысли и образы, как он в связи с этим хотел бы поступить, какая интенсивность и качественные особенности характерны для состояний, например, озлобления, печали, обиды и т.д.
Чтобы эмоциональный процесс был воспринят и выделен среди других внутренних процессов, он должен достигнуть определенной силы и уровня организации. Слабая или недостаточно организованная эмоция часто не осознается. Так, человек за несколько дней перед важным экзаменом может проявлять различные признаки напряжения и беспокойства (например, забывать мелкие дела, обнаруживать повышенную чувствительность к фрустрации, испытывать затруднения при сосредоточении внимания) и в то же время не замечать этого состояния беспокойства. То же самое можно сказать о чувстве голода. Когда оно еще недостаточно выражено и не «замечается» субъектом, оно может вызывать увеличение возбуждения, например в виде повышенной раздражительности.
Осознание эмоционального процесса может затрудняться действием особых блокирующих механизмов. Согласно Долларду и Миллеру, затрудненный доступ к сознанию имеют те эмоциональные процессы, проявление которых сталкивается с наказанием (отрицательным подкреплением). Нам предстоит выяснить два вопроса, связанных с этим утверждением.
Первый касается того, что наказывается, второй - как наказывается.
Содержание и характер эмоциональных состояний, подвергаемых наказанию, зависят как от социальных норм, так и от индивидуального жизненного опыта. Так, в конце XIX века в определенных общественных кругах осуждалось всякое проявление женщиной сексуальности. Следует напомнить, что такие нравственные нормы имели в истории развития различных культур довольно широкое распространение. Примером может служить, скажем, культ девственности, крайне выраженный в католицизме и в других религиях. Запреты в области сексуальной жизни женщин, выражавшиеся в требованиях скромности, сдержанности и даже презрения в отношении всякого проявления сексуальности, в намеренном притуплении сексуальной инициативы, были важным моментом воспитания в разные исторические эпохи, а на рубеже XIX и XX столетий проявлялись с особой силой. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Фрейд так часто наблюдал у своих пациенток признаки отрицательных эмоций, связанных с собственной сексуальной активностью. Например, в одном из анализируемых Фрейдом случаев (French, 1944) сильно выраженные соматические симптомы, проявлявшиеся у молодой женщины, были вызваны тем чувством отвращения, которое она испытывала в связи с возникшим сексуальным возбуждением, когда ее обнял мужчина.
Другим примером отрицательно подкрепляемой эмоции может служить страх у мужчин. «Настоящий мужчина» не должен бояться - проявление страха обрекает его на осуждение и насмешки. В некоторых социальных группах осуждение вызывают также переживания гнева, злоба или обиды. Считается, что человек должен быть благоразумным, снисходительным и т.д. Злость оценивается отрицательно, например, в христианской этике. Принцип смирения долгое время рассматривался как существенные компонент христианского воспитания.
Еще одним примером осуждаемой эмоции является проявление нежности у мужчин. Хотя идеальные герои современных фильмов и произведений литературы лишены таких суровых признаков мужества, какими они обладали в прошлом, когда быть настоящим мужчиной значило проявлять твердость, не поддаваться чужим чувствам и т.п., во многих социальных группах по-прежнему считается, что нежность отнюдь не достоинство мужчины.
Как замечает Витвицкий, осуждению подвергается и сам факт проявления сильных эмоций (аффектов); их обнаружение вызывает, во всяком случае у так называемых воспитанных людей, реакцию стыда (Витвицкий, 1963).
Случилось давать супервизию молодым, начинающим коллегам.
Обнаружился ярко выраженный культ чувств. «Давай, чувствуй уже чего-нибудь» - казалось, именно такой призыв звучал от терапевтов. Когда клиент что-то таки начинал чувствовать, у терапевта на лице читалось облегчение и удовлетворение, что-то вроде: «Фффух. Работа сделана».
Господа, ну не является это самоценностью - чувствовать чувства. Это лишь инструмент. Вспомогательный. Не более.
Если бы человек все время «шел за своими потребностями», он бы вообще не испытывал никаких чувств. Как? Ну, например, вот так .
Идет человек, никого не трогает. Вдруг - хоп - на него кто-то налетает, махает руками и громко ругается. Появляется потребность: восстановить безопасность. Методы (т.е. желания) - убежать, или уничтожить опасность. Если сразу, вслед за выстрелом адреналина, убежать или ударить (или иначе устранить орущего), - будут только разнообразные ощущения и эмоции. Чувства появятся, если свой порыв остановить. И это совершенно нормально, что мы себя останавливаем, - иначе всем вместе, в обществе, было бы трудно ужиться.
Вернемся к примеру. Предположим, что человек хотел бы убежать, но как-то было неудобно это сделать, кроме того, он был еще и зол, за то, что пришлось дослушать, и не удалось заткнуть. Дослушивая орущего до конца, он, конечно, не показал ни что напуган, ни что зол, и пошел дальше своей дорогой, стараясь поскорее забыть о неприятном инциденте (естественно, неприятно же, - даже стыдно!, - что взрослый человек - и боится!). У него это получилось - забыть. И осталось только ворчливо-злобно-раздраженно-тревожное возбуждение. В этом состоянии он пообщался с сыном, который ему почему-то нагрубил в ответ на простой вопрос, а потом - с женой, которая была чем-то недовольна, и вечером пришел к своему психотерапевту с таким вот текстом: «Мне сегодня жить тошно, никто меня не любит, и вы вот тоже сидите и ждете, пока я уйду».
Отлично, можно работать. Причем, в каком угодно направлении. Можно, полюбопытствовать - на кого тошнит клиента, или кто именно не любит, и что в нем такого есть, что терапевту обязательно захочется сбежать… Можно вообще не трогать «текст» и расспросить - как прошел, собственно, день. Не суть. Но тут легко завязнуть в отношениях с женой, сыном, и т.п., - а дело-то не в них. Вопрос же о чувствах позволяет локализовать проблему. Если бы в ответ на него клиент смог ответить, что испытывает стыд - то, поблуждав какое-то время промеж фигур, с помощью терапевта выбрел бы на свою злость и испуг после встречи с крикуном. При необходимости, что-то отреагировал бы, и стал бы работать всерьез над темой: как он делает себя таким беззащитным в подобных ситуациях и т.п.
Но.
Большинство специально не обученных распознавать свои чувства людей, а, наоборот, обученных их «забывать», будут сильно упорствовать, если терапевт попытается извлечь это «грязное белье» на свет белый. Они будут говорить: «Да я понятия не имею, что я чувствую, да я и не хочу это знать». Видимо, именно в этом месте у терапевта рождается желание убедить клиента, что знать свои чувства - это очень-очень важно. Просто жизненно необходимо. То есть, прямо стоит только что-то почувствовать, как сразу мир засияет новыми красками. А как его иначе мотивировать к этой непростой работе? Клиент ворчит, но верит, засучивает рукава, и начинает учиться чувствовать. Узнает о себе много разных малоприятных вещей (то есть до этого, он преимущественно считал, что это «мир такой», оказалось, что и он сам - такой же)… А терапевт поддерживает: «Лучше день потерять, потом за полчаса долететь» (С) мультик. Что-то меняется по ходу, но не критично.
И, вот, наконец- то клиент научается что-то устойчиво чувствовать.
И что вы чувствуете по этому поводу?
Ммм.. Я злюсь…
Ага. Побудьте с этим (вариант - «Побейте подушку»).
Все терапии конец. Катарсис.
Я сидела и думала, отчего в этом месте у некоторых терапевтов - точка? Не обучены долгосрочной работе? Может, их собственная терапия (обязательные 50 сессий) как раз в этом месте и закончилась, когда они свои чувства научился распознавать, а если, по ходу, и получалось что-то, то дальше «побудьте с этим» дело не шло? А потом, неожиданно, на одной из супервизий вышла, - да, именно через чувства, - на стыд и вину. Терапевту было, неловко, стыдно сказать клиенту, что «чувствовать чувства» - это не все. Это вообще всего лишь начало. Он чувствовал себя виноватым за то, что так напирал на чувства в начале работы, и так сильно поддерживал их чувствование и выражение. И останавливал свою активность, - тот же способ, кстати, - стараясь, игнорировать чувства - свои вину и стыд за ту, якобы, ошибку в начале (в смысле ошибка, что был такой сильный акцент на чувствах).
§ Но это же совершенно естественно - начать с одного важного, потом перейти к следующему важному! Не ожидают же люди, что выучив буквы или цифры (что для начала очень даже важно), они сразу станут писателями или математиками?
И дальше в своей собственной терапии, этому терапевту неплохо бы поработать с темой вины, с темой принятия своей способности к ошибкам, имеющей место быть и у любого другого человеческого несовершенного существа.
Ладно. Оставлю в покое терапевта с клиентом, и вернусь к чувствам.
Итак, некоторые чувства, очевидно, глушатся потому, что чувствовать их стыдно.
§ Злиться стыдно на того, кто слаб или желает добра, или обращается за помощью.
§ Стыдно пугаться, если ты мужчина или мужественная женщина.
§ Стыдно испытывать жалость, если ты не можешь помочь.
§ Стыдно быть добрым, потому, что нужно быть твердым, а доброта «мягчит».
§ Стыдно испытывать «неправильные» чувства, т.е. не те (или даже противоположные тем, которые ожидает увидеть собеседник).
§ Стыдно вообще чувствовать, потому, что чувства - это слабость и уязвимость.
§ Стыдно испытывать вину и стыд, потому что это значит, что мы недостаточно хороши! J
И т.д. список, как обычно, можете продолжить сами. Откуда он? Из детства, ясное дело. Наследство, так сказать. У каждого - свое (это важно).
Чем более стыдно чувствовать что бы то ни было, тем быстрее, полнее и качественнее человек научается «избавляться» от своих чувств. Забывать их, не видеть, игнорировать, рационализировать и так далее. Но от того, что человек их не распознает, они не перестают им управлять. Наоборот. Когда человек осознает, что именно он чувствует и к кому, он в состоянии контролировать выражение этих чувств. Если не осознает, - они контролируют его. Вы можете закидать меня тухлыми яйцами, но я скажу это: хуже всего сознают истинные мотивы своих действий и поступков эмоционально холодные, ничего-не-чувствующие люди. Ими управляют их неосознанные чувства. (К тем, кто захочет спросить меня в комментариях: «А что же делать с этими холодными людьми?» - у меня просьба: прежде всего, попробуйте определить, какие чувства они сами вызывают у вас, что вам хочется их изменить).
§ Если кто-то, прочитавший эти мои слова, испытает немедленно вину , за то, что не «просветлен» в достаточной мере, и попытается немедленно исправиться, - он будет действовать по описанной схеме, и будет изо всех сил стараться избавиться от той самой вины , а не «просветляться» .
Это не такое уж частое явление - даже для специально обученных людей, - что вдруг мгновенно приходит и осознание трудного чувства, и понимание того, к кому оно адресовано. Иногда, да, приходит все и сразу, иногда - лишь в отдаленных фантазиях, оговорках и в странных мыслях «не по делу». И чем больше человек узнает тех самых своих особенностей (о которых я парой абзацев выше сказала, что «это важно»), тем легче ему сориентироваться, распознать свои чувства, и сделать дальше свое поведение осознанным. Важно само стремление, намерение, желание идентифицировать свои переживания, а не «безошибочность и мгновенность» их определения.
Пример. Сидит, скажем, терапевт перед клиенткой, и хочется ему иронизировать и никак не удается с этим желанием справиться. Он знает про себя, что иронизирует тогда, когда избегает каких-то «неправильных чувств». Останавливается, набирается мужества, и осознает, что.. чувствует к ней нежность. И давно боится влюбиться в клиентку. То есть уже романтические чувства испытывает, сопротивляется им, а они им управляют! Но, как только осознал, - все прошло. Больше ему не хочется иронизировать, а хочется пойти на супервизию. J И даже испытываемые чувства уже не мешают работать, а даже добавляют вводную: интересно, что клиентка делает, чтобы он так реагировал? Есть ли в этом ее вклад? Какой?
Итак, снова оставлю в покое пример, и возвращусь к теме чувств.
Продолжение следует…
Что это значит — иметь эмоции? Кажется очевидным, что иметь эмоции значит испытывать их. Если вы счастливы, но не знаете этого, в каком смысле вы можете быть счастливы на самом деле?
Похожие размышления звучали у Уильяма Джеймса ⓘ Американский психолог, создатель одной из первых теорий, в которых субъективный эмоциональный опыт соотносится с физиологическими функциями. . Сознательное чувство, считал он, — это то, что отличает эмоции от других психических состояний, таких как, например, желания. Он писал, что без сознательного чувства «мы считаем, что у нас ничего не осталось позади, нет «умственного вещества», из которого эмоция может быть образована». Зигмунд Фрейд соглашался:
Сущность эмоции в том, что мы должны чувствовать её, то есть что она должна войти в сознание.
Но эмоции — сложные штуки. Даже если мы испытываем эмоции, есть детали, связанные с ними, о которых мы, как правило, ничего не знаем. Клинические психологи, к примеру, рекомендуют пациентам, испытывающим проблемы с неконтролируемым гневом, искать предупреждающие знаки — например, потливость в ладонях или спазм челюсти, — чтобы они были готовы к подступающему приступу гнева и могли смягчить его. И когда мы напуганы или сексуально возбуждены, ритм наших сердец и частота дыхания увеличиваются без нашего ведома (хотя мы можем распознать это изменение, если заострить на нем внимание). Более того, страх, кажется, способен скрыто усиливать сексуальное возбуждение — или ошибочно приниматься за него.
Читайте также
Рассмотрим одно исследование 1974 года (2). Ученые использовали привлекательных женщин-интервьюеров, которые должны были опросить группу мужчин: одна проводила опрос среди мужчин, пересекающих опасный подвесной мост, а другая опрашивала группу, переходившую мост, который не был страшен или опасен. Женщины просили мужчин заполнить анкету. Люди на «опасном» мосту отвечали на вопросы с большим сексуальным подтекстом и были больше расположены к тому, чтобы связаться с женщиной-интервьюером после анкетирования. Это говорит о том, что люди на «страшном» мосту (бессознательно) интерпретировали реакцию своего организма на опасность как возникающее влечение к женщине.
Но как можно продемонстрировать бессознательные эмоции в действии? Мы знаем, что эмоции влияют на нас. Когда мы в хорошем настроении, к примеру, нам всё нравится больше. Если найти ситуацию, в которой эмоция имеет предсказанное воздействие, но люди, за которыми мы наблюдаем, не осознают появление предсказанной эмоции, то мы могли бы выйти на что-то.
Именно это психологи Петр Винкельман и Кент Берридж попытались сделать. В своих экспериментах 2004 года они показывали участникам изображения счастливых и расстроенных лиц, но старались воздействовать на подсознание — демонстрировали картинки так быстро, что респонденты не могли на сознательном уровне понять, что им вообще показывают лица (1). Затем у них было задание выпить новый лаймово-лимонный напиток и оценить его. Когда испытуемых спросили, как они себя чувствовали, было ясно, что у них не было сознательного понимания каких-либо изменений настроения. Но люди, которым показывали счастливые лица, не только оценили напиток лучше, чем другие испытуемые, они и выпили его больше!
Почему некоторые бессознательные формы счастья влияют на нас? Как отмечают Винкельман и Берридж, «с точки зрения эволюции и нейробиологии, есть веские основания полагать, что, по крайней мере, некоторые формы эмоциональной реакции могут существовать независимо» от нашего сознания.
Если говорить с точки зрения эволюции, способность иметь сознательные чувства, вероятно, позднее достижение.
Возможно, эмоции существуют лишь потому, что они работают без сознательной обработки. Ученые отмечают:
Оригинальная функция эмоций заключается в том, чтобы позволять организму адекватно реагировать» на хорошие и плохие вещи в жизни, и «сознательные чувства, возможно, не всегда были необходимы.
Действительно, исследование, которое провели в 2005 году (3), показало разницу в бессознательных и сознательных паттернах страха в мозгу. Исследователи полагают, что это поможет нам понять механизмы, лежащие в основе возникновения страха после травмы, который, как они говорят, является «автоматическим и не поддающимся непосредственно сознательному контролю».
Читать об этом
Когда мы начинаем думать об этом, перестаёт казаться странным, что неосознанные эмоции выражаются неправдоподобно. В конце концов, кто из нас не слышал, как кто-то угрюмо вскрикивает: «Я не сержусь!»
Ссылки на исследования
1. Piotr Winkielman, Kent C. Berridge. Unconscious Emotion/American Psychological Society, 2004; Volume 13, Number 3
2. Dutton, Donald G.; Aron, Arthur P. Some evidence for heightened sexual attraction under conditions of high anxiety/Journal of Personality and Social Psychology, Vol 30(4), Oct 1974, 510-517. http://dx.doi.org/10.1037/h0037031
3. Leanne M. Williams, Belinda J. Liddell, Andrew H. Kemp, Richard A. Bryant, Russell A. Meares, Anthony S. Peduto, Evian Gordon. Amygdala–prefrontal dissociation of subliminal and supraliminal fear/Human Brain Mapping/Volume 27, Issue 8, August 2006. Pages 652–661
