Одним из важнейших внешних факторов исторического развития языка в современном языкознании признаются языковые контакты. Науке практически неизвестны гомогенные в структурном и материальном отношении языки, развитие которых протекало бы в изоляции от внешних воздействий: это обстоятельство позволяет, очевидно, утверждать, что в некотором самом общем смысле все языки могут быть охарактеризованы как «смешанные» . Последствия языковых контактов настолько разнообразны и значительны - в одних случаях они приводят к различного рода заимствованиям, в других - к конвергентному развитию взаимодействующих языков (соответственно усиливающему центробежные тенденции в развитии отдельных представителей внутри групп родственных языков), - в-третьих, - к образованию вспомогательных «общих» языков, в-четвертых, - к языковой ассимиляции, - что в некоторых направлениях лингвистики именно в факте контактов усматривали даже решающий стимул развития языковой системы 3 4 . Важность изучения языковых контактов и их результатов обусловливается тем фактом, что оно способно пролить свет и на особенности самого строения языковой системы.
Языковые контакты - сложный и многоступенчатый процесс, тесно связанный с развитием общества. Уже такая общая характеристика как активность или пассивность той или иной стороны, участвующей в контакте, определяется внелингвистическими факторами - культурным или социальным авторитетом носителей того или иного языка, обусловливающим функциональную важность последнего: это тем более очевидно, если учесть, что языковые контакты как правило предполагают существование ряда иных - культурных, экономических и т. п. контактов, вплоть до этнических.
Каузальный аспект языковых изменений, наступающих в процессе контактов, как, впрочем, и в процессе языкового развития в целом, в настоящее время изучен далеко не достаточно. Тем не менее бесспорно, что причины контактно обусловленных преобразований языка лежат не столько в структуре взаимодействующих языков, сколько за ее пределами. С другой стороны, нельзя сомневаться в том, что каждое подобное преобразование является<285> следствием взаимодействия целой совокупности причин. К совершенно определенным результатам (например, к общему упрощению морфологической системы, к тенденции к аналитизму и т.п.) приводит уже сам факт языкового контакта, который объективно направлен на устранение идиоматической части каждой из взаимодействующих структур. Хорошо известно, что изменения в фонологической и, отчасти, морфологической системах языка находятся в определенной зависимости от соответствующих изменений в лексике. Вместе с тем при этом следует иметь в виду и многочисленные структурные «факторы» языка, способствующие или препятствующие тем или иным конкретным преобразованиям. Так, достаточно очевиден факт, что при прочих равных условиях наиболее подвержен такого рода преобразованиям язык в условиях контакта с близкородственным языком, характеризующимся большим структурным и материальным сходством (ср. также обычные факты массовых междиалектных заимствований в рамках единого языка). Наоборот, в слабой степени проницаемы контактирующие языки, характеризующиеся глубокими структурными различиями (ср., например, различное место китаизмов в структурно близких китайскому языках Юго-Восточной Азии, с одной стороны, и в агглютинативном японском языке, с другой). Замечено, что иноязычная лексика легче усваивается языками с преобладанием нечленящихся с синхронной точки зрения слов, и труднее - языками с активно функционирующими способами словосложения и словообразования . С другой стороны, включение в систему новых лексем стимулируется и такими внутренними «факторами», как: а) низкая частотность употребления соответствующих исконных слов, делающая их нестабильными, б) наличие неблагоприятной синонимии, в) потребность в экспрессивной синонимии и эвфемизмах и др. . Именно структурными параметрами языка обусловлено резко различное отношение языков к синтаксическим заимствованиям. Наличие в фонологической системе языка так называемых «пустых клеток» способствует обогащению его фонемного инвентаря как за счет внутриструктурных преобразований, так и за счет благоприобретенного материала. Сказанного, по-видимому, достаточно для того, чтобы прийти к общему выводу о том, что «только при исследовании внутренних факторов можно решить вопрос, почему одни внешние воздействия оказывают влияние на язык, а другие - нет» .
Одним из основных понятий теории языковых контактов является понятие билингвизма, вследствие чего изучение двуязычия нередко признается даже основной задачей исследования контактов (здесь не затрагивается понятие полилингвизма или многоязычия, в принципе сводимого к совокупности двуязычий). Именно в двуязычных группах говорящих одна языковая система вступает в контакт с другой и впервые происходят контактно обусловленные<286> отклонения от языковой нормы, называемые здесь вслед за У. Вейнрейхом интерференцией 3 5 , и которые в дальнейшем выходят за пределы билингвистических групп .
Под двуязычными лицами обычно понимаются носители некоторого языка А, переходящие на язык Б при общении с носителями последнего (при этом чаще всего один из этих языков оказывается для них родным, а другой - благоприобретенным). Следует при этом отметить, что оживленно обсуждавшийся в прошлом вопрос о степени владения говорящим вторым языком (активность, пассивность и т. ц.) при «подлинном» билингвизме едва ли можно отнести к числу важных не только ввиду того, что в условиях языкового контакта речь идет лишь о коллективном билингвизме, но и в силу того обстоятельства, что единственным следствием недостаточного владения вторым языком может являться его неполноценное усвоение, как это имеет место в так называемых «креолизованных» языках. Не имеет при этом значения и то обстоятельство, характеризуется ли данный факт билингвизма использованием второго языка с функционально неограниченной сферой употребления или применением того или иного вспомогательного языка типа пиджина. Напротив, целесообразно разграничение двух различных видов двуязычия - несмешанного и смешанного. При несмешанном двуязычии усвоение второго языка происходит в процессе обучения, в ходе которого обучающемуся сообщаются правила установления соответствий между элементами родного и изучаемого языков и обеспечивается рациональная система закрепления этих соответствий в памяти. При нем языковая интерференция со временем постепенно ослабевает, уступая место правильному переключению от одного языка к другому. При «смешанном двуязычии» (термин Л. В. Щербы), устанавливающемся в процессе самообучения, оба языка формируют в сознании говорящего лишь одну систему категорий таким образом, что любой элемент языка имеет тогда свой непосредственный эквивалент в другом языке. В этом случае языковая интерференция прогрессирует, захватывая все более широкие слои языка и приводя к образованию языка с одним планом содержания и двумя планами выражения, квалифицировавшегося Л. В. Щербой в качестве «смешанного языка с двумя терминами» (langue mixte а deux termes) 3 6 . Следует отметить, что несмешанное двуязычие характерно для языковых контактов, происходящих в условиях высокого уровня образования и культуры .
Из сказанного должно следовать, что для адекватного понимания механизма языкового изменения при билингвизме большое значение приобретает описание процесса контакта в виде моделей<287> обучения с направленностью на «обучаемого», поскольку по крайней мере одна из контактирующих сторон обучает другую пониманию языка и говорению на нем .
В истории языков принципиально важно разграничивать два различных следствия языковых контактов - заимствование отдельных языковых элементов (усвоение большего или меньшего числа субстантных или структурных характеристик) в самом широком смысле слова, с одной стороны, и смену языка в целом, с другой. В последнем случае обычно имеет место последовательное вытеснение языка из различных сфер функционирования языком межплеменного или международного общения типа lingua franca (ср., например, роль языка кечуа для индейского населения Эквадора, Перу и Боливии и языка тупи для всего атлантического побережья Бразилии). В отличие от него языковые заимствования с необходимостью предполагают непрерывающееся наследование языковой основы. Хотя в лингвистике сложилась тенденция к некоторому преувеличению места заимствования отдельных языковых элементов за счет преуменьшения случаев смены языка в целом, в действительности оба явления встречаются практически достаточно часто . Следует учитывать, что обоим явлениям соответствует не столько различная степень интенсивности языкового контакта, сколько разные социальные или политические условия, в которых этот контакт осуществляется. Вместе с тем, по-разному происходит и смена языка: в одном случае она приводит к более или менее полноценному усвоению языка и, следовательно, к языковой ассимиляции соответствующих билингвистических групп, а в других - к неполноценному его усвоению, имеющему своим результатом возникновение так называемых «пиджинов» и креолизованных языков, в прошлом иногда ошибочно квалифицировавшихся в качестве «жаргонов» и даже «искусственных языков». При структурной однотипности этих языков, характеризующихся так называемым «оптимальным» грамматическим строем, переносящим центр тяжести на синтаксические способы выражения грамматических значений (в них отсутствуют, например, такие избыточные черты европейских языков, как род, число, падеж у местоимений, сложные глагольные формы и т. п.), и существенно редуцированным словарным инвентарем 3 7 , креолизованные языки отличаются от пиджинов лишь своей сферой функционирования, поскольку они являются родными языками определенных этнических групп в Вест-Индии, Западной Африке, на островах Индийского и Тихого океанов, в то время как пиджины играют лишь роль вспомогательных языков с очень ограниченной сферой функционирования (последняя черта характеризует и искусственные вспомогательные языки типа эспе<288>ранто и идо). В большинстве случаев эти языки обязаны своим становлением условиям неравноправных социальных или экономических отношений носителей контактирующих языков. Следует отметить, что в современной специальной литературе подчеркивается не смешанная, а односторонняя - почти во всех случаях индоевропейская - принадлежность рассматриваемых языков (обращает на себя, в частности, внимание высокий уровень их лексической гомогенности) .
В последней связи необходимо остановиться на понятии «смешанного языка», разработка которого в языкознании, несмотря на общепризнанность явлений языковой интерференции, оказалась связанной со значительными трудностями, породившими длительную дискуссию, которая продолжается и в настоящее время (в стороне, естественно, остается понятие типологической «смешанности» реально засвидетельствованных языков). Поскольку, однако, интерес к разработке этой проблематики уже давно обнаружил тенденцию к понижению, можно, по-видимому, сказать, что по сей день остаются в силе сказанные Л. В. Щербой более сорока лет назад слова о том, что «понятие смешения языков - одно из самых неясных в современной лингвистике». Всю историю сравнительного языкознания сопровождают в этом отношении две резко различных линии. С одной стороны, хорошо известна широкая тенденция к отказу от какого-либо противопоставления «смешанных» языков «чистым», представленная именами А. Шлейхера, У. Уитни, А. Мейе, О. Есперсена, Э. Петровича и мн. др. . С другой стороны, не менее широкое направление исследований утверждало целесообразность такого противопоставления: ср. работы Г. Шухардта, Я. Вакернагеля, А. Росетти и мн. др. ; наконец, Л. В. Щерба, различавший простое заимствование и языковое смешение, считал, что в действительности имеют место промежуточные между обоими явлениями формы и что чаще всего оба процесса переплетаются .
Сторонники первой точки зрения чаще всего ссылаются на тезис А. Мейе о том, что всегда, если не происходит полная смена языка, у носителей его сохраняется языковое сознание непрерывной традиции . Однако апелляция к языковому сознанию едва ли во всех случаях приведет к адекватному решению. Вместе с тем слабость второй точки зрения состоит в том, что ее представители обращали слишком мало внимания на поиски критериев определения смешанности языка. В настоящее время одни из них (например, А. А. Реформатский) признают язык смешанным, если контактное воздействие затронуло не только его лексику, но и фонологическую и морфологическую системы, другие - если это воздействие распространилось на любую из сторон языковой структуры, третьи - если оно привело к ста<289>новлению языка с таким двусторонним родством, при котором трудно определить, элементы какого из них преобладают. Нетрудно убедиться в необоснованности попыток количественного определения смешанности языка. Даже не говоря о произвольности любого принимаемого количественного порога смешанности языка, можно заметить тот факт, что количественный критерий может вступать в противоречие с иерархической значимостью рассматриваемых элементов языка в его структуре.
Во многих случаях длительные языковые контакты в пределах определенного - обычно, хотя и не всегда, относительно ограниченного - географического ареала приводят к конвергентному развитию контактирующих языков. В итоге оказалось возможным постулировать существование языковых союзов (Sprachbьnde), характеризующихся той или иной общей для входящих в них языков независимо от их генетических взаимоотношений совокупностью структурно-типологических, а иногда и материальных особенностей, и являющихся одним из объектов исследования ареальной лингвистики в широком смысле (хотя идея о возможности структурного схождения языков, длительное время контактировавших на определенной территории, высказывалась неоднократно и ранее, теория языковых союзов была впервые разработана Н. С. Трубецким и Р. О. Якобсоном, ср. ). Так, среди относительно лучше изученных балканского, западно-европейского, древнепереднеазиатского и гималайского языковых союзов первый - в составе греческого, албанского, румынского, болгарского, македонского и, отчасти, сербско-хорватского языков - характеризуется, например, такими чертами, как различие так называемого «артикулированного» и «неартикулированного» склонения, совпадение форм генитива идатива, функционирование постпозитивного артикля, отсутствие формы инфинитива, описательное образование (посредством глагола хотеть) формы будущего времени, построение числительных второго десятка по типу два + на + десять и т. п. 3 8 Любопытно, что перечисленные черты в той или иной мере разделяет и армянский язык, что как будто говорит в пользу фригийской гипотезы его происхождения, указывающей в конечном счете на Балканы. Наиболее интересные в этом смысле обобщения до сих пор были сделаны преимущественно на материале фонологических языковых союзов . В становлении языковых союзов определяющая роль обычно предполагается за авторитетом какого-либо из языков, входящих в данный ареал, и значительно реже - за общим для данной территории языковым субстратом.<290>
С точки зрения проницаемости для явлений языковой интерференции дает себя знать качественное различие отдельных структурных уровней языка 3 9 .
Наиболее подверженной контактным изменениям стороной языковой системы, как известно, является лексика. Если иметь в виду отмеченное еще в 1808 году У. Уитни обстоятельство, что именно лексическими заимствованиями опосредствована большая часть других контактно обусловленных изменений - фонологических и морфологических (исключение составляют синтаксические), то нетрудно увидеть, к каким далеко идущим для структуры языка последствиям они способны приводить. По степени фонетической и функциональной адаптаций, протекающим, впрочем, далеко не всегда параллельно, лексические заимствования принято разделять на освоенные и неосвоенные (так называемые Lehnwцrter и Frerndwцrter). Преимущественной сферой лексических заимствований в языке, естественно, оказываются более или менее периферийные категории лексики, например, отраслевая терминология, имена собственные и т. п. Однако в случаях более или менее интенсивного внешнего давления для контактного проникновения становится открытым и так называемый «основной» словарный фонд языка: ср., например, такие индоевропеизмы финского языка, как hammas "зуб", parta "борода", kaula "шея", пара "пуп", reisi "бедро", karva "волос, шерсть" или такие грузинизмы близкородственного ему мегрельского языка, как c ?vali "кость", |iseri "шея", Zarbi "бровь", xorci "мясо" (следует, впрочем, учитывать, что нередко подобные элементы первоначально проникают в систему в более узком «терминологическом» значении). В особо благоприятных условиях контакта процент усвоенного словаря, особенно для некоторых стилей языка, может быть весьма высоким. Отмечается, например, что средневековые турецкий и персидский литературные языки насчитывали до 80% арабизмов, корейский - до 75% китаизмов 4 0 . Известно, что обилие иранских напластований разных эпох в армянском словаре в течение длительного времени даже мешало адекватному определению места армянского языка среди индоевропейских. Такая высокая степень проницаемости лексической структуры языка содержит в себе, очевидно, указание на её наиболее открытый - по сравнению с другими уровнями структуры - характер, так что включение нового члена в нее приводит к минимальному возмущению существующих системных отношений (А. Мейе на этом основании вообще отказывал лексике в системности).<291>
Лексические включения с необходимостью приводят к развитию в языке синонимии (впрочем, обычно - неполной), к сдвигам в семантике исконных слов (так, в США под воздействием семантики англ. to introduce, порт. introduzir, ит. introdurre и фр. introduire приобрели дополнительное значение "знакомить, представлять"). С другой стороны, как это ясно видел еще Г. Пауль, именно через массовые случаи усвоения лексем однотипного строения происходит заимствование отдельных словообразовательных аффиксов . Так, в английском языке приобрел продуктивность словообразовательный суффикс -ibie, -able (ср. eatable "съедобный", workable "подлежащий обработке"), который был вычленен из массы слов среднефранцузского происхождения типа admirable, agreable, credible, possible и т. п. Аналогичным образом достаточно высоким оказывается по языкам и число фразеологических оборотов: подавляющее большинство из них представлено кальками, хотя хорошо известны и случаи прямого усвоения выражений из близкородственных языков (ср. старославянские фразеологизмы в русском).
В грамматической структуре языка в рассматриваемом отношении выделяются две существенно различные стороны - морфология и синтаксис. Если первая из них, как это постоянно подчеркивается, характеризуется очень высокой степенью непроницаемости, то вторая во многих случаях оказывается весьма подверженной внешнему воздействию. Не случайно то обстоятельство, что лингвисты, вообще отрицавшие возможность языкового смешения (У. Уитни, А. Мейе, О. Есперсен и др.), апеллировали прежде всего к факту «непроницаемости» морфологии. Действительно, наиболее очевидный результат любого сколько-нибудь тесного языкового контакта, как это было замечено еще в 1819 году Я. Гриммом, состоит не в обогащении, а напротив - в упрощении морфологии , которая в своей наиболее яркой форме характеризует креолизованные языки и пиджины. В таких случаях морфологические способы выражения значений, как правило, заменяются в результирующей языковой системе лексическими, а также синтаксическими, вследствие чего резко обедняется состав морфологических категорий. Как отмечает В. Ю. Розенцвейг, убедительное подтверждение такого рода исключения «идиоматических» (т. е. отсутствующих в одном из контактирующих языков) категорий было получено И. А. Мельчуком в его работах по построению языка-посредника для машинного перевода: согласно последнему в языке-посреднике должны иметься средства выражения всех значений, привлекаемых к переводу языков, и не должно быть значений, обязательных лишь для одного из них (последние превращаются в лексические) .
Несмотря на то, что в настоящее время лингвисты значительно менее абсолютны в негативном мнении относительно проницаемости<292> языковой морфологии, тезис об исключительности заимствования словоизменительных форм остается в силе .
Чаще всего речь идет только об усвоении отдельных морфологических показателей (новых алломорфов наличных в языке морфем), т. е. субстанции, а не самих структурных единиц , ср. проникновение именной алломорфы мн. ч. -s из английского в норвежский (order-s, check-s, jumper-s и т. п.) и уэльсский, и из французского в немецкий (die Genies, die Kerls, die Frдuleins и т. д.), распространение форм арабского, так называемого «ломаного» множественного числа в персидском, турецком и отдельных других языках Ближнего Востока и Средней Азии. Достоверные случаи, когда в итоге языковой интерференции происходят какие-либо приобретения в морфологической структуре, едва ли известны. Отдельные факты, приводящиеся в качестве иллюстрации подобных изменений (например, русские глагольные флексии в алеутском диалекте острова Медного и Беринговом проливе 4 1), могут подразумевать не столько морфологические заимствования, сколько смену языка в целом.
В ином положении оказывается синтаксис, который в языках с относительно свободным порядком слов в предложении способен под давлением смежной языковой системы активно перестраиваться. Для иллюстрации возможной гибкости синтаксиса таких языков достаточно указать, например, на далеко идущие соответствия в структуре предложения во многих языках древних переводов библейского текста. Вместе с тем, в тех языках, в которых основная тяжесть передачи грамматических значений ложится на синтаксис, синтаксические заимствования ограничены самой периферийной частью системы (ср. минимальную роль синтаксического калькирования с иностранных языков в языках типа китайского).
Несмотря на несколько преувеличенное в прошлом представление о роли языковых контактов в историческом развитии фонологической системы языка, факты, иллюстрирующие эту роль, далеко не столь редки, как это имеет место в области морфологии. Конечно, достаточно очевидно, что в наиболее общем случае контактного взаимодействия языков включаемая лексика фонетически аккомодируется по определенным правилам субституции звукотипов к специфике фонологической системы усваивающего языка: так, например, английское θ преимущественно субституируется в других языках через t , s и f (это явление лежит в основе возможности установления системы звукосоответствий между любыми по своему происхождению контактирующими языками, подчеркнутой еще Н. С. Трубецким). В этом случае возможны лишь изменения некоторых особенностей фонологической синтагматики данного языка: возникновение ранее отсутствовавших последовательностей фо<293>нем, изменение закономерностей начала и конца слова, нарушение некоторых надсегментных характеристик слова и т. п.
Однако в условиях более интенсивного контакта, сопровождающегося уже включением более или менее значительного слоя фонетически неаккомодирующегося материала, в фонологической системе заимствующего языка сдвиги происходят как на уровне субстанции, так и на уровне самой структуры. Поскольку употребление благоприобретенной для того или иного языка фонемы в речи билингвистичной части его носителей непоказательно, так как может объясняться вкраплением элементов второй языковой системы, критерием, на основании которого можно судить, заимствована уже фонема в данном языке или нет, следует считать факт появления ее в речи монолингвов (но независимо от того, проникло ли ее употребление в исконный материал языка) . Примером контактно обусловленных изменений первого рода, когда затронутой оказывается антропофоническая сторона, могут послужить преобразование всей так называемой «напряженной» серии смычных и аффрикат в смычногортанную в некоторых армянских диалектах, а также фонологическая система румынского языка, подвергшаяся столь сильному славянскому воздействию, что, по образному определению Э. Петровича, румынский язык можно было бы рассматривать как романский со славянским произношением .
В структурном плане языковые контакты иногда оказываются решающим фактором в фонологизации уже существующих в данной фонологической системе аллофонов, особенно при наличии в системе так называемых «пустых клеток» (ср. фонологизацию f в русском, смычного g в чешском, гласных е и о в языке кечуа) или во включении в инвентарь новой фонемы. Такое включение захватывает поначалу весьма ограниченные слои словаря. Так, например, в осетинском языке первоначально чуждые системе смычно-гортанные согласные характеризуют в основном субстратную и экспрессивную лексику. Необходимо вместе с тем отметить, что усваиваемые из других языков звукотипы нередко обладают неустойчивым или во всяком случае недостаточно ясным фонологическим статусом. Так, фонема? («айн»), встречающаяся в персидском исключительно в словах арабского происхождения, характеризует только некоторые стили языка, опускаясь в остальных. С другой стороны, звукотип арабского происхождения q , передающийся на письме буквой?? «каф», располагает в персидском лишь статусом аллофона фонемы γ (еще в настоящее время около 60% слов, содержащих q , - арабизмы или арабизованные иранские слова) 4 2 . На определенном этапе заимствования, когда включаемый в систему звукотип функционирует лишь в фонетически неассимилирован<294>ной лексике, иногда говорят о сосуществовании в языке двух фонологических систем, одна из которых ограничена рамками заимствованного материала: так, в языке мазатек (Центральная Америка) в слове siento "сто" (исп. ciento) налицо единственный для этого языка случай сочетания п + t (во всех остальных случаях в аналогичной позиции выступает аллофон фонемы /t / - d , дающий основания говорить о вхождении этого t в особую систему 4 3 . Наиболее ощутимые сдвиги происходят в фонологической системе языка, оказывающегося в условиях интенсивного и длительного контактного воздействия .
Выше была отмечена целесообразность различения случаев поверхностного контактирования языков, приводящих к заимствованиям, по существу не затрагивающим внутренней структуры языка, и случаи более глубокого языкового проникновения, так или иначе отражающиеся на структуре языка (последние обычно сопровождаются соответствующим этногенетическим процессом), при наличии которых принято говорить о языковом смешении. В последних случаях с ассимилируемым языком соотносятся разработанные в языкознании понятия субстрата, суперстрата и несколько реже встречающееся понятие адстрата. Субстратом принято называть язык-подоснову, элементы которого растворяются в наслаивающемся языке (например, дравидийский субстрат для индийских языков, кельтский и др. - для романских, «азианический» - для армянского). Под суперстратом, напротив, понимается язык, наслоившийся на какой-либо другой, однако с течением времени растворившийся в последнем (например, германский язык франков в отношении французского, романский язык норманнов в отношении английского). В качестве адстрата квалифицируется ассимилирующийся территориально смежный язык (для обозначения тесного контакта двух языков с взаимопроникновением структурных элементов предложен термин «интерстрат»).
Хотя самое понятие языкового субстрата впервые было сформулировано, по-видимому, еще в 1821 году Бредсфордом, его конкретная разработка прежде всего связывается с именем итальянского лингвиста Дж. Асколи, положившего начало рассмотрению роли субстрата в формировании романских языков . Для правильной квалификации элементов смешения при этом необходимо иметь в виду, что если для этнического субстрата сохраняемые элементы языка-подосновы являются пережиточными («реликтовыми»), то в составе наслаивающегося языка-победителя они должны быть охарактеризованы как благоприобретенные. Воздействие субстрата, нарушающего в той или иной мере действие внутренних закономерностей развития языка, распространяется на все стороны языковой структуры. Поэтому, например, наличие определенного лексического слоя, включающего ономастику и<295> даже топонимику, становится в этой смысле показательным только при очевидных следах субстрата в фонологии и грамматике. Поскольку структурные сдвиги, обусловленные давлением со стороны другой языковой системы, происходят очень медленно, заданные субстратом импульсы могут находить свою реализацию спустя очень длительное время имплицитного существования в языке . В некоторых случаях с субстратным фактором может быть связано становление языковых семей. Так, очевидна его роль в трансформации латинского языка в современные романские. Как результат некоторого языкового союза, образовавшегося путем наложения языков завоевателей, говоривших на «протосанскритских» наречиях, на местные языки различного происхождения, В. Пизани рассматривает индоевропейскую семью в целом . Сходные идеи еще большей популярностью пользуются в уральском языкознании . Однако, несмотря на то обстоятельство, что гипотезы о воздействии субстрата во многих конкретных случаях дают вполне удовлетворительное объяснение особенностям исторического развития языков, как справедливо отмечали еще А. Мейе и О. Есперсен, к ним следует прибегать с большой осторожностью, так как неизвестность в большинстве случаев предполагаемого субстратного языка не позволяет верифицировать эти гипотезы.
Признаки воздействия языкового суперстрата (термин «суперстрат» предложен В. Вартбургом на конгрессе романистов в Риме в 1932 году ) в отличие от субстрата, как правило, исторически засвидетельствованного, обычно усматриваются в некоторых фактах фонетики, упрощении грамматической структуры и наличии характерных лексических групп (ср., например, «военную» терминологию германского происхождения, обнаруживаемую в романских языках).
Наиболее проблематичным по своей значимости и поэтому наименее популярным в языкознании является понятие адстрата (термин «адстрат» впервые употреблен в 1939 году М. Бартоли ), соотносящееся с чуждым языком, элементы которого проникают в поглощающий язык в районах маргинального контактирования обоих языков и только позднее распространяются по более обширной языковой территории (ср., например, белорусско-литовские, польско-литовские, словинско-итальянские и т. п. взаимоотношения). Существует попытка истолкования адстрата как своего рода субстрата, продолжающего на определенной территории оказывать воздействие на язык - победитель 4 4 .
Изложенные выше соображения позволяют сделать некоторые более или менее определенные выводы. Прежде всего образование новых языковых единиц в результате смешения других может быть с достаточной достоверностью прослежено только на уровне<296> диалектов, не достигших так называемого порога интеграции. Под порогом интеграции понимается совокупность языковых особенностей, препятствующих языковому смешению. Так, например, несмотря на то, что на определенных территориях русский язык контактирует с такими родственными языками, как польский или литовский, все же не наблюдается образования смешанных польско-русских или литовско-русских диалектов. Это означает, что вышеуказанные родственные языки достигли порога интеграции, исключающего их смешение.
Многочисленные исследования над языками, находящимися в состоянии контактирования, убедительно показывают, что образование нового языка в результате смешения существенно различных языков является фикцией.
Языки определенным образом деформируются под влиянием других языков, но не перемешиваются. При этом разные уровни языка реагируют по-разному. О смешении в подлинном смысле слова можно говорить только в области лексики. В области звуковой системы может наблюдаться усвоение некоторых чуждых данному языку артикуляций, но отнюдь не перемешивание двух систем. Системы словоизменительных элементов, как правило, почти никогда не перемешиваются. Поэтому здесь не может быть речи о смешении. Язык может воспринимать только отдельные типологические модели. Усвоение типологических моделей характерно также и для синтаксиса, хотя в этой области может наблюдаться заимствование некоторых элементов связи, например, союзов. Отдельные словообразовательные элементы могут заимствоваться. Кроме того, как указывалось выше, иноязычное влияние может проявляться в характере ударения, значении грамматических форм, оно может в известной степени направлять языковое развитие и т. д.
В контактирующих языках происходят фактически два процесса - частичное смешение (в определенных областях) и усвоение типологических моделей. Для более точного наименования этого явления более подходит термин языковая интерференция, а не языковое смешение.
Если рассматривать интеграцию языков под этим углом зрения, то формулировку Н. Я. Марра и И. В. Сталина в одинаковой мере придется признать односторонней и неправильной. Н. Я. Марр был неправ, когда объявлял смешение единственным способом образования языковых семей и языков, поскольку смешение в подлинном смысле этого слова в языках не происходит, если не принимать во внимание возможности смешения близкородственных диалектов. Односторонность формулировки, данной И. В. Сталиным, заключается в том, что победа одного языка над другим, которую можно рассматривать только как один из важных случаев контактирования, возводится в данном случае в абсолют и превращается в своего рода закон. В действительности степень влияния<297> одного языка на другой зависит от действия самых различных факторов.
Известные трудности представляет объяснение явлений, подмеченных Иоганном Шмидтом - автором так называемой теории волн. Рассматривая различные индоевропейские языки, Шмидт пришел к выводу, что географически ближе расположенные друг к другу языки больше имеют между собой сходства, чем языки далеко отстоящие .
Явления языковой аттракции наблюдаются и в других языковых семьях. Можно предполагать, что специфические материально родственные черты сходства в двух соседствующих языках возникли еще в тот период, когда они были близкородственными диалектами, не достигшими порога интеграции.
Наиболее типичной методологической ошибкой, нередко встречающейся в работах некоторых лингвистов и в особенности археологов, является отождествление языковой интерференции с этническим или расовым смешением. При расовом или этническом смешении действительно происходит смешение различных физических черт, тогда как языковая интерференция, как указывалось выше, имеет свои специфические особенности.
Взаимодействие языков, их смешение одно время признавалось лингвистами способом языкового развития; способом образования языков и языковых семей. Такую точку зрения выдвинул российский академик Н.Я. Марр. В «новом учении о языке» Н.Я. Марра «скрещивание» языков было названо единственной причиной языкового развития. В настоящее время принят термин Андре Мартине и Уриэля Вайнрайха – языковые контакты .
Исторически языки развиваются в двух направлениях – 1) дифференциации и 2) интеграции.
Дифференциация находит выражение в территориальном делении языка (диалекта), в результате чего возникают родственные языки и диалекты, а число языков увеличивается.
Ю.С. Маслов приводит схему такого развития:
Единый язык А может распасться на диалекты А1, А2, А3 …, каждый из которых затем превращается в самостоятельный язык – В, С, Д…. Эти языки в дальнейшем сохраняют какие-то черты общего предка, в чем и проявляется их языковое родство.
Интеграция проявляется в объединении языков и диалектов; в результате интеграции число языков сокращается.
Схема процесса интеграции:
При интеграции исконно разные (неродственные) языки, сохраняясь как разные, могут сближаться друг с другом , образуя языковой союз .
Если в языках одного географического района наблюдается структурное сходство, языковеды считают, что эти языки образуют исторически сложившуюся общность. В отличие от исконно унаследованной общности, то есть ветви или семьи языков, исторически сложившаяся общность называется языковым союзом (Ю.С. Маслов, 2007, с. 232). Этот термин ввел в научный обиход крупнейший языковед ХХ в. Н.С. Трубецкой.
Существует, например, балканский языковой союз , в который входят румынский, болгарский, македонский, сербохорватский, албанский, новогреческий языки, принадлежащие к разным семьям.
Процесс интеграции языков исторически иногда может привести к «поглощению» одного языка другим:
«Поглощение» одного языка другим связано с тем, что языковой коллектив вместо своего первоначального языка постепенно переходит в общении на другой язык. Обычно при этом язык, оказавшийся «победителем» – суперстрат, впитывает в большей или меньшей мере отдельные черты поглощенного языка – субстрата.
Субстрат – это язык коренного населения, который разрушился в результате контакта с языком пришельцев, но оставил в системе нового языка некоторые свои элементы. Например, субстратом французского языка является язык галлов , испанского – язык иберов , румынского – язык даков . Все эти языки вытеснены латинским , который сыграл рольсуперстрата . Но под воздействием исчезнувших языков-субстратов латинский язык не остался без изменений, а дал начало современным романским языкам. Само понятие языкового субстрата было сформулировано в 1821 г. Я. Бредсдорфом («О причинах языковых изменений»), но окончательная научная разработка термина субстрат принадлежит итальянскому лингвисту Г.И. Асколи, описавшему роль субстрата в формировании романских языков.
Суперстрат – язык-победитель; часто язык пришельцев, который воздействовал на язык местного населения, но не разрушил его системы, а лишь обогатил её отдельными элементами. Термин введен В. Вартбургом. Помимо этих двух терминов современное языкознание применяет понятия адстрат (М. Бартоли) и интерстрат.
Адстрат – это язык, усваиваемый другим языком, при условии территориального соседства населения, говорящего на обоих языках. Предполагается, что элементы языка-адстрата проникают в ассимилирующий язык сначала на границе контактов двух народов, потом распространяются вглубь территории ассимилирующего языка. Так, при образовании английского языка из англо-саксонского диалекта нижне-немецкого языка адстратом стал язык норманнов , один из диалектов французского языка.
Языки-интерстраты находятся в отношении взаимного воздействия друг на друга. Интерстратные отношения имеют место, например, между языками татарским и башкирским , татарским и мордовским , многими языками народов России.
Широкое изучение этнических групп, проживающих на больших территориях, привело к выявлению многих типов взаимодействия языков . В современном учении о взаимодействии языков известна классификация, учитывающая направленность контактов и степень участия в них ярусов языковой системы.
Одностороннее воздействие , при котором давление оказывает лишь один уровень какого-либо языка, чаще всего наблюдается в тех случаях, когда один из контактирующих языков является языком мертвым, но широко используется в качестве литературного или культурного языка. Таково, например, влияние латинского , древнегреческого или старославянского языков на русский на лексическом уровне.
При обоюдном воздействии языки взаимодействуют также на уровне лексики. Примером может служить взаимообмен лексемами между английским и французским языками. Отношение русского языка с другими языками народов бывшего СССР полностью укладывается в этот тип контактирования.
При преобразовательном воздействии один язык воздействует сразу на несколько ярусов другого языка. Например, персидский литературный язык фарси преобразовался в результате длительного и широкого воздействия на него со стороны арабского языка.
Если в результате контактов затронуто несколько ярусов взаимодействующих языков, то говорят о скрещивании языков, следствием чего является возникновение языковых союзов , илилиг . Для языков, входящих в союз, характерны такие черты сходства на всех ярусах, которые возникли только в результате контактирования, а не являются наследием общего происхождения.
Когда на основе взаимодействия из двух и более языков возникает новый язык, имеет место слияние . В Меланезии, например, возникло своеобразное меланезийское эсперанто: большая часть словарного состава заимствовано из английского языка, а грамматика – из языка обитателей полуострова Газель на Новой Британии (А.Т. Хроленко, В.Д. Бондалетов, 2006, с. 364–366).
Взаимодействие языков (или языковые контакты ) – один из важнейших факторов их исторического развития. Изучение взаимодействия языков занимало большое место в теоретических концепциях Гумбольдта и Шухардта, Бодуэна де Куртенэ и Марра; языковые контакты являются предметом изучения и современных лингвистов.
Взаимодействие языков – сложный процесс, охватывающий не только речевую деятельность при овладении вторым языком и при двуязычии, не только проблему проницаемости языковой структуры, но и взаимодействие самих народов – носителей языка.
Наиболее существенными аспектами языковых контактов являются заимствование , скрещивание и образование смешанных языков .
Заимствованию подвергается прежде всего и главным образом лексика. Более того, заимствование – один из основных способов обогащения словарного состава языка. Заимствование не является механическим включением слова одного языка в другой: при заимствовании происходит изменение лексического значения, фонетики и морфологии слова. На основе заимствованных и усвоенных слов и морфем (в основном словообразовательных префиксов и суффиксов) образуются новые слова, которых нет в языке-источнике.
Различаются непосредственные (контактные) и опосредованные (неконтактные) заимствования. Опосредованные заимствования распространяются прежде всего на терминологическую лексику, причем заимствование идет нередко через язык-посредник. При контактном заимствовании проникновение иноязычных слов более значительно. Так, в современном английском языке слов англосаксонского происхождения около 30%: завоевание Англии в XI в. норманнами привело к тому, что английский язык усвоил большое количество слов романского происхождения (французских и латинских); в румынском языке, только в основном лексическом фонде около 22% славянских слов.
При непосредственном и длительном контакте языков и происходящем при этом скрещивании (интеграции, интерференции) языков один из языков сохраняет свою самостоятельность, приобретая некоторые особенности, возникающие под влиянием соседнего языка. Эти различные случаи языковой ассимиляции получили названия субстрата, суперстрата .
И субстрат, и суперстрат – это элементы побеждённого языка в языке-победителе, но побеждённым может быть и тот язык, «на который накладывается другой язык» (субстрат), и тот язык, «который сам накладывается на другой язык и сам в нём растворяется» (суперстрат).
При завоевании Римом провинций римляне навязывали свой язык (народную, или «вульгарную», латынь). Покорённые туземцы латынь усвоили и переиначили (как это произошло в Галлии). Отпали латинские флексии, внутри слов из различных сочетаний гласных получились первоначально дифтонги, позднее стянувшиеся в монофтонги; из сочетаний гласных с носовыми согласными появились носовые гласные, и тем самым облик языка сильно изменился. Но победила латынь, хотя и преображённая. В результате этого скрещения галльские элементы во французском языке оказываются субстратом.
Болгария получила своё название от тюрков-булгар, завоевавших славянские племена на Балканах, но утративших свой язык благодаря скрещиванию (соответственно, булгарские элементы в болгарском языке являются суперстратом).
Длительные языковые контакты могут охватывать ряд языков, в результате чего возникает языковой союз, характеризующийся общими структурно-типологическими и материальными особенностями генетически разных языков одного ареала. Так, балканский языковой союз включает языки греческий, албанский, румынский, болгарский, македонский. Эти языки имеют такие, например, грамматические общие черты, как аналитизм именного склонения, постпозитивный артикль, аналитическое образование формы будущего времени (при помощи глагола хотеть), совпадение форм родительного и дательного падежей.
Особый характер взаимодействие языков приобретает в современных условиях, когда возникают новые исторические общности людей, как, например, содружество наций и народностей в Советском Союзе. Это еще раз подтверждает обусловленность взаимодействия языков, их контактов конкретно-историческими условиями развития общества. Если смешение языков понимать очень широко, включая сюда факты заимствования слов, то все языки в той или иной мере являются смешанными. Однако еще Л. В. Щерба предлагал различать два типа взаимного влияния языков – заимствование и смешение языков. Смешение языков бывает только контактным и охватывает лексику, фонетику и грамматику, так что строй языка обусловливается не только родством языков, но и внеродственными влияниями.
Наряду со смешанными языками типа английского или болгарского языков необходимо отметить возникновение языковых образований типа языка идиш, креольских языков и жаргонов.
Более искусственными являются гибридные языки (креольские языки острова Маврикия, пиджин-инглиш Японии и Гонконга, сабир портов Средиземного моря). Это упрощённые языки, приспособленные для элементарного общения. Они не являются языками в собственном смысле слова. Например, креольские (гибридные) языки островов Индийского океана возникли в результате использования английского, французского, испанского, голландского и португальского языков как средства общения с коренным населением.
Термин «языковая ситуация» стал в 30-е годы нашего века употребляться языковедами и этнографами, изучавшими языки народов Африки и Азии, функционирование в азиатских, африканских и американских странах европейских языков. Среди языковых ситуаций различают внутриязыковые и межъязыковые, отличая диглоссию от билингвизма. Диглоссия – это взаимодействие двух или трех вариантов одного и того же языка (литературного языка и местного диалекта, литературного языка и языка науки и т. п.); с точки зрения речевой деятельности носителя языка – это вопросы синонимии и стилистики речи. Билингвизм – это взаимодействие двух или трех языков в одном и том же языковом коллективе, одном и том же обществе (языковом социуме); естественно, что различается билингвизм как социальное явление и билингвизм как факт речевой деятельности говорящего или пишущего.
Социальный билингвизм – это языковые контакты в истории народов и их языков, это современное функционирование языков в одной стране. Языковой ситуацией и называется функционирование двух или (реже) трёх языков в одной стране, их социальная иерархия, социальная природа. Языковая ситуация – это взаимоотношение общего языка (официального языка, языка межнационального и мирового общения, письменного языка) и отдельного языка (местного, регионального, разговорного, родного). Наличие разновидностей общего языка (иногда его называют языком-посредником) и отдельного языка (это, как видно из названий, варианты одного и того же языка) является причиной разнообразия языковых ситуаций, которые наблюдаются в разных странах и государствах современного человечества.
Различаются языковые ситуации равноправия и неравноправия. Примером первой языковой ситуации обычно называют Швейцарию: в этой стране немецкий, французский и итальянский языки юридически и функционально равноправны (исключение составляет ретороманский язык, на котором говорит меньшая часть населения, он не имеет широкого распространения и такого престижа, как другие языки). Ситуацию равноправия демонстрировало национально-языковое развитие республик Советского Союза.
В классовом обществе, в капиталистических странах и их колониях царит языковая ситуация неравноправия. Один из языков (это язык господствующего класса, а следовательно, и господствующей нации) является государственным, официальным, тогда как другие языки низводятся на положение языков местных, разговорных, неофициальных. Так, языки индейцев в Латинской Америке низведены в ситуацию местных языков, хотя среди носителей их есть миллионные народы: кечу – более 13 млн. человек, гуарани – около 3 млн., киче – более 1 млн., майя – около 1 млн. человек. Примером ситуации неравноправия служит Бретань: бретонский язык, имеющий четыре диалекта, используется здесь крестьянами и моряками, тогда как в школе, при ведении административных дел, в области культуры используется французский язык.
Подобная ситуация наблюдается и в современной России. Так, в системе вузовского образования английский язык является обязательным, а официально государственный (русский) – факультативным.
Языковые контакты - взаимодействие и взаимовлияние языков, возникающие в результате контактирования коллективов, говорящих на этих языках. Языковые контакты происходят обычно в определенных географических ареалах и обусловлены этническими, историческими и социальными факторами. Результатом языковых контактов является:
1) на уровне диалекта – интерференция (наложение одних понятий на другие, обозначающие одно и тоже: менеджмент – управление),
2) на уровне языков в целом - конвергенция (уподобление звуков одного языка – другому). При интенсивных и длительных языковых контактах конвергентное развитие может привести к образованию языковых союзов (общность людей, объединенных одной лексикой и местом жительства).
Языковые контакты – важный фактор языковой эволюции . Своеобразие конкретного языка обусловливают две группы факторов:
1) его происхождение , определяющее место языка в кругу родственных языков. Происхождение (генеалогия) языка и его контакты с "себе подобными" - это силы, как бы спорящие друг с другом, с противоположных сторон формирующие своеобразие конкретного языка. Генетическое наследство выступает как внутренняя структурная определенность языка и основа его саморазвития.
2) процесс его взаимодействия с родственными и не родственными языками , т. е. языковые контакты. Контакты языков состоят в их взаимодействии и взаимовлиянии друг на друга. Контакты - это наиболее заметные события языковой истории; именно контакты сильнее всего изменяют языки.
Изменения, обусловленные языковыми контактами, есть в истории каждого языка. Не существует генетически "чистых", "беспримесных" языков, которые бы в течение тысячелетий развивались без всякого влияния окружающей языковой среды, в полной обособленности от соседей. Любой современный язык - это сплав языковых элементов, происходящих из разных, родственных и неродственных, языков и диалектов. Например, перечень тех слагаемых, из которых формировался <сплав> английского языка:
1) неиндоевропейские иберийские наречия первых известных науке поселений на Британских островах;
2) индоевропейские кельтские наречия бриттов и галлов;
3) латынь римских военных поселений в первые века нашей эры, ставших впоследствии городами Англии;
4) западногерманские наречия англов, саксов, фризов, ютов, завоевавших Британию в V - VI вв.; с тех пор Британия стала германоязычной, при этом, однако, множились различия между германским языком в Британии и на континенте;
5) северогерманские наречия скандинавских викингов, господствовавших в Англии в X в.;
6) мощное романское языковое влияние после покорения Британии в XI в. нормандскими феодалами; в свою очередь французский язык нормандцев представлял собой сплав кельтских (галльских), романских, западногерманских (франкских, бургундских, вестготских), северогерманских (скандинавских) компонентов.
От чего зависит успешность языкового контакта :
1) От социальных условий языкового контакта зависит исход взаимодействия людей (говорят на одном языке- поймут друг друга, на разных – нет).
2) от уровня необходимости заимствований (если в языке существуют жуе понятия, не нужно заимствовать новые. Если их заимствую – значит сыграл роль фактор красноречивости: В птолемеевском Египте: Птолемей Лаг – заяц, т.е. подчеркивалось, что он выскочка среди военачальников Александра Македонского; Птолемей Епифан – благословенный – сделал много для развития могущества Египта).
В науке о языке в настоящее время принято выделять следующие типы контактов языков:
1) адстрат - сосуществование и соприкосновение языков (обычно в пограничных районах) с их взаимовлиянием; Термин адстрат введен одним из основателей неолингвистического направления - М. Бартоли
2) суперстрат - этим термином определяют язык, наслаивающийся на язык коренного населения и растворяющийся с течением времени в этом последнем; Термин суперстрат был впервые употреблен В. Вартбургом на конгрессе романистов в Риме в 1932 г.
3) субстрат - под этим термином понимают язык-подоснову, который растворяется в наслоившемся на нем языке. Иными словами, явление, обратное суперстрату. Понятие суперстрата пока не получило в языкознании широкого применения, возможно, вследствие того, что оно имеет много общего с субстратом. На данном же этапе их изучения можно отметить одну особенность: при суперстратных явлениях всегда известны оба участника разыгрывающейся борьбы языков - и язык-победитель и побежденный язык. Иное дело субстрат, который часто остается неизвестной величиной и нередко только предполагается.
В результате языкового контакта может создаться ситуация билингвизма.
Язык как форма знания. Типы языка. Функции языка.
1. Язык- форма отражения реальной действи-тельности в сознании человека.
Эта форма выражена естественной исторически сложившейся и развивающейся в человеческом обществе системой звуковых, словесных и грамматических ср-тв, предназначающихся для коммуникации.
Язык хранит и передаёт знания, объединяет людей в практической деят-ти, формирует сознание и самосознание носителя языка, явл-ся материальной основой худ. произведений. Владение основными положениями языкознания необходимо специалистам многих отраслей знаний.
Нпр Психологи рассматривают язык как орудие мышления.
Литературоведы: язык- основополагающая деталь любого произведения
Политики: язык – ср-во воздействия на народные массы.
2. Иными словами, язык – общепринятая форма знания, сложившаяся в процессе произ-водственной и культурной деят-ти и раскрывающая функциональные потребности личности в обществе.
3. В кач-ве формы, посредством которой язык хранит и передаёт знания, могут выступать:
2. Письменный (начертание)
3. Кинетический (жест)
По характеру существования:
2. Мёртвый
4. Основная ф-я языка – коммуникативная (ср-во общения). Язык также реализует аккуму-лятивную ф-ю (накапливает и передаёт знания от поколения к поколению).
Теории происхождения языка.
1. Происхождение языка явл-ся одной из загадок человеч-ва.
Ни одна из теорий о пр.языка не может быть опровергнута или доказана в силу того, что язык возник в то время, и на том этапе развития человечества, когда документально зафиксировать этот факт не представлялось возможным.
2. Наиболее известные гипотезы:
Теологическая. Закл. в том, что всё, что ни есть на Земле, явл-ся творением Бога.(священные тексты индуистов – упанишады, Коран, Библия)
Ономатопиическая. Человек воспроизводил звуки, подражая звукам природы. (кап-кап, гав-гав)
Биологическая. Язык как живой организм, возникает, развивается и умирает самопроизвольно.
Социальная. Сводится к тому, что люди, объ-единяясь в группы, договаривались между собой называть вещи определёнными именами.
Трудовая. Человек, чтобы выжить, должен был трудиться, и в ходе труда вырабатывалась система общения с соплеменниками.
Спонтанного скачка. Язык не может возникать из ниоткуда. Он заложен в человеке с рождения. Затем возникают условия для развития этих данных. Язык – врождённая способность, как и язык у животных. Но животные нигде не изучают язык, а пользуются им с рождения. Человеку же нужны условия для развития языка.
Языковая норма. Дифференциация языка
Языковая норма – это общепринятое употреб-ление языковых средств: звуков, ударения, интонации, слов, синтаксических конструкций.
Основные свойства языковой нормы:
Объективность
Обязательность для всех носителей
Устойчивость
Историческая изменчивость.
Виды языковых норм отражают иерархическую структуру языка – каждый языковой уровень имеет свой набор языковых норм.
1.Орфоэпические нормы – это совокупность правил, устанавливающих единообразное произ-ношение.
2.Лексические нормы – это правила употребле-ния слов в соответствии с их значениями и возможностями сочетаемости.
3.Морфологические нормы – это правила образования слов и форм слова.
4.Синтаксические нормы – это правила по-строения словосочетаний и предложений.
5.Стилистические нормы – этот правила выбора языковых средств в соответствии с ситуацией общения.
Дифференциация языка
Процесс появление языковых вариантов языка (разновидностей языка, форм существования языка, функциональных стилей) в результате его варьирования в разных социальных и террито-риальных условиях.
Социальная(по возрасту по полу)
Территориальная (деалекты, говоры, наречия)
Функционально-стилистическая (Выражается в появлении разновидностей языка, обусловленных его использованием в разных сферах человеческой деятельности с различными коммуникативными задачами).(книжный, нейтральный, разговорный).
Язык и Речь
Язык - орудие, средство общения. Это система знаков, средств и правил говорения, общая для всех членов данного общества. Это явление, постоянное для данного периода времени.
Речь - проявление и функционирование языка, сам процесс общения;.Язык и речь - две стороны одного и того же явления. Язык присущ любому человеку, а речь - конкретному человеку. (у каждого человека своя речь,свой способ владеть языком).
Не каждый сможет копировать речь другого
Языком называют систему знаков и правил их употребления. Эта система включает единицы разных уровней: фонетического (звуки, интонация), морфологического (части слова: корень, суффикс и др.), лексического (слова и их значения) и синтаксического (предложения).
Под речью понимают деятельность людей по использованию языкового кода, употреблению знаковой системы, речь – это язык в действии.
Формы речи:
1.письменная
Функции речи и языка разняться. Как и язык речь-средство общения, но речи свойственны экспресивная ф-я,апеллятив.(призывная)(Иван Иваныч), эстетическая.
Язык и Мышление
Между языком и мышлением существует тесная связь, которая, однако, не означает их полной идентичности. Мышление может быть разного типа – вербальное и невербальное. Невербальное мышление не связано с языковым выражением. Этот тип мышления присутствует как у людей, так и у животных. Невербальное мышление проявляется в виде наглядно-чувственных образов, которые возникают в процессе восприятия действительности. Наглядно-чувственные образы формируются на основе ощущений, получаемых нашими органами восприятия.
Вербальное мышление основано на таких категориях, как понятие, суждение, умозаключение. Эти категории отличает высокий уровень абстракции. Понятие – это обобщенное отражение в сознании человека существенных сторон, признаков предметов и явлений действительности. Суждение – это мысль, которая может быть оценена как истинная или ложная. Эти категории связаны с языковыми единицами: понятие со словом, суждение – с предложением.
Взаимосвязь мышления и языка раскрывается также в вопросе происхождения понятия и слова. Понятие образуется в результате познавательной деятельности, жизненной практики человека, а появление слова связано с потребностью в общении.
Язык и Культура
Язык как социальное явление находится в зависимости от общего культурного состояния народа, которое предполагает и соответствующие формы мышления.
язык является «важной частью багажа нации и помогает охарактеризовать определенную эпоху, определенные общества, но одновременно рассматривается как эффективный способ изучения самой культуры того или иного народа». Именно язык вобрал в себя в форме знаков всевозможные комбинации, проявления жизнедеятельности человека, его мысли, сам дух, которые находят свое отражение в различиях менталитета народов, исповедующих разно-образные культуры. Он фиксирует все или почти все фрагменты человеческого бытия, при этом оценивая «имеющимися в его арсенале способами и средствами».
Язык является фактом культуры, потому что:
1) он составная часть культуры, которую мы наследуем от наших предков;
2) язык – основной инструмент, посредством которого мы усваиваем культуру;
3) язык – важнейшее из всех явлений культурного порядка, ибо если мы хотим понять сущность культуры – науку, религию, литературу, то должны рассматривать эти явления как коды, формируемые подобно языку, т. к. естественный язык имеет наиболее разработанную модель. Поэтому концептуальное осмысление культуры может произойти только посредством естественного языка.
Развитие Языка и Языковые Контакты
Язык живая материя. Он изменяется и развивается.
Суперстрат – проявляется язык завоевателя, мест.насиление не переходит со своего языка на чужой, тадиц. Не забываются, но в мест. Языке проявляются элементы чужого языка(базар,казна).
Субстрат – проявление побежденного языка, местное насиление насильно переходит со своего языка на чужой, местн. Языков. Традиция забывается, но в чужом языке есть элементы забытого старого языка.
Адстрат – проявление географич. Соседства языков, один язык перенимает проявление другого языка.
Более яркие проявления адстрата-суржик(разговорный язык на смеси двух языков) пиджин(смесь трех и более языков).
Язык, используемый на большом пространстве стран-содружеств-лингва франка.
Факторы, влияющие на движение языка:
1.геополит. ситуация
2.научно-технич. Прогресс
3.просскультурная коммуникация
4.языковая экономия
5.упрощение языка
Языковые контакты - взаимодействие двух и более языков, являющееся следствием и ре-зультатом связей и контактов двух или нескольких этносов. Осуществляются посредством билингвов, т. е. людей, способных к речевому общению на родном и к.-л. другом языке.
Последствия языковых контактов разнообразны, могут привести к различным заимствованиям, к образованию вспомогательных (общих) языков, к языковым ассимиляциям.
©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-08-20
