Купеческая семья Боткины ч.1

Афанасий Афанасьевич Фет – признанный гений литературы, творчество которого цитируется как в России, так и в странах зарубежья. Его стихотворения, такие как «Я тебе ничего не скажу», «Шепот, робкое дыханье», «Вечер», «Это утро, радость эта», «На заре ты ее не буди», «Я пришел», «Соловей и роза» и другие сейчас обязательны для изучения в школах и высших учебных заведениях.

В биографии Афанасия Фета множество загадок и тайн, которые до сих пор будоражат умы ученых и историков. Например, обстоятельства рождения великого гения, воспевавшего красоту природы и человеческих чувств, подобны сфинксовой загадке.

Когда родился Шеншин (фамилия поэта, которую он носил первые 14 и последние 19 лет жизни), доподлинно неизвестно. Называют 10 ноября или 11 декабря 1820 года, но сам Афанасий Афанасьевич отмечал день рождения 5 числа двенадцатого месяца.

Его мать Шарлотта-Елизавета Беккер была дочерью немецкого бюргера и некоторое время являлась супругой некоего Иоганна Фета, асессора местного суда в Дармштадте. Вскоре Шарлотта познакомилась с Афанасием Неофитовичем Шеншиным – орловским помещиком и по совместительству отставным ротмистром.

Дело в том, что Шеншин, приехав в Германию, не сумел забронировать место в гостинице, потому что там их попросту не было. Поэтому россиянин селится в доме обер-кригскомиссара Карла Беккера – вдовца, жившего с 22-х летней дочкой, беременной вторым ребенком, зятем и внучкой.

Чем молоденькой девушке полюбился 45-летний Афанасий, который к тому же, по воспоминаниям современников, был неказист собой – история умалчивает. Но, по слухам, до знакомства с русским помещиком отношения Шарлотты и Фета постепенно заходили в тупик: несмотря на рождение дочери Каролины, муж и жена часто конфликтовали, к тому же Иоганн влез в многочисленные долги, отравив существование молоденькой супруги.

Известно только то, что из «Города наук» (так называют Дармштадт) девушка вместе с Шеншиным бежала в снежную страну, лютые морозы которой немцам и подавно не снились.

Карл Беккер не мог объяснить такой взбалмошный и невиданный для тех времен поступок дочери. Ведь она, будучи замужней женщиной, бросила мужа и горячо любимого ребенка на произвол судьбы и подалась на поиски приключений в незнакомую страну. Дедушка Афанасия говаривал, что «средства прельщения» (вероятнее всего, Карл имел в виду спиртное) лишили ее рассудка. Но на самом деле позже у Шарлотты было выявлено психическое расстройство.

Уже на территории России, через два месяца после переезда, на свет появился мальчик. Младенца крестили по православному обычаю и назвали Афанасием. Таким образом, родители предопределили будущее ребенка, ведь Афанасий в переводе с греческого означает «бессмертный». В действительности, Фет стал знаменитым литератором, память о котором не умирает на протяжении долгих лет.

Принявшая православие Шарлотта, которая стала Елизаветой Петровной, вспоминала, что Шеншин относился к приемному сыну как к кровному родственнику и одаривал мальчика заботой и вниманием.

Позже у Шеншиных родилось еще трое детей, но двое умерли в молодом возрасте, что неудивительно, ведь из-за прогрессирующих болезней в те смутные времена детская смертность считалась далеко не редкостью. Афанасий Афанасьевич вспоминал в своей автобиографии «Ранние годы моей жизни», как его сестра Анюта, которая была на год младше, слегла в постель. Возле кровати девочки день и ночь дежурили родные и близкие, а по утрам ее комнату навещали врачи. Фет вспомнил, как приблизился к девочке и увидел ее румяное лицо и голубые глаза, неподвижно смотревшие в потолок. Когда Анюта умерла, Афанасий Шеншин, изначально догадываясь о таком трагическом исходе, упал в обморок.

В 1824 году Иоганн сделал предложение руки и сердца гувернантке, которая воспитывала его дочь Каролину. Женщина ответила согласием, и Фет то ли от обиды на жизнь, то ли затем, чтобы насолить экс-супруге, вычеркнул Афанасия из завещания. «Очень мне удивительно, что Фет в завещании забыл и не признал своего сына. Человек может ошибаться, но отрицать законы природы – очень уж большая ошибка», – вспоминала Елизавета Петровна в письмах к брату.

Когда юноше исполнилось 14 лет, духовная консистория отменила крещальную запись Афанасия законным сыном Шеншина, поэтому мальчику присудили его фамилию – Фет, так как тот был рожден вне брака. Из-за этого Афанасий лишился всяческих привилегий, поэтому в глазах общественности представал не как потомок дворянского рода, а как «гессендармштадтский подданный», иностранец сомнительного происхождения. Такие перемены стали ударом в сердце для будущего поэта, считавшего себя исконно русским. В течение долгих лет писатель пытался вернуть фамилию человека, который воспитывал его как родного сына, но попытки оказались тщетны. И только в 1873 году Афанасий одержал победу и стал Шеншиным.

Свое детство Афанасий провел в деревне Новоселки, что в Орловской губернии, в усадьбе отца, в доме с мезонином и двумя флигелями. Взору мальчика открывались живописные луга, покрытые зеленеющей травой, кроны могучих деревьев, освещенные солнцем, домики с дымящимися трубами и церквушка со звонкими колоколами. Также юный Фет вставал в пять утра и в одной пижаме бежал к горничным, дабы те рассказали ему сказку. Хотя занятые прядением служанки старались игнорировать надоедливого Афанасия, мальчик в конечном итоге добивался своего.

Все эти детские воспоминания, вдохновляющие Фета, нашли отражение в его последующем творчестве.

С 1835 по 1837 годы Афанасий посещал немецкий частный пансион Крюммера, где показал себя как старательный ученик. Юноша корпел над учебниками по литературе и уже тогда пытался придумывать стихотворные строки.

Литература

В конце 1837-го молодой человек отправился покорять сердце России. Афанасий прилежно в течение шести месяцев занимался под присмотром известного журналиста, писателя и издателя Михаила Петровича Погодина. После подготовки Фет без труда поступил в Московский университет на юридический факультет. Но вскоре поэт понял, что предмет, которому покровительствует Святой Иво Бретонский – не его стезя.

Поэтому молодой человек без всяких раздумий перевелся на русскую словесность. Будучи студентом первого курса, Афанасий Фет всерьез занялся стихотворчеством и показал свою пробу пера Погодину. Ознакомившись с трудами ученика, Михаил Петрович отдал рукописи , который заявил: «Фет – это несомненное дарование». Ободренный похвалой автора книги «Вий», Афанасий Афанасьевич выпускает дебютный сборник «Лирический пантеон» (1840) и начинает печататься в литературных журналах «Отечественные записки», « Москвитянин» и т.д. «Лирический пантеон» не принес автору признания. К сожалению, даровитость Фета не была воспринята современниками по достоинству.

Но в один момент Афанасию Афанасьевичу пришлось оставить литературную деятельность и позабыть о пере с чернильницей. В жизни даровитого поэта наступила черная полоса. В конце 1844 года умирает его горячо любимая мать, а также дядя, с которым у Фета возникли теплые дружеские отношения. Афанасий Афанасьевич рассчитывал на наследство родственника, но деньги дяди неожиданным образом исчезли. Поэтому молодой поэт остался буквально без средств к существованию и в надежде обзавестись состоянием, поступил на военную службу и стал кавалеристом. Дослужился звания офицера.

В 1850-ом писатель вернулся к стихам и выпустил второй сборник, который получил восторженные отзывы российских критиков. Через достаточно большой промежуток времени под редакцией выходит третий сборник даровитого поэта, а в 1863 году вышло в свет двухтомное собрание сочинений Фета.

Если рассматривать творчество автора «Майской ночи» и «Весеннего дождя», то он был утонченным лириком и, словно , отождествлял природу и человеческие чувства. Помимо лирических стихотворений, в его послужном списке есть элегии, думы, баллады, послания. Также многие литературоведы сходятся в том, что Афанасий Афанасьевич придумал собственный, оригинальный и многогранный жанр «мелодий», в его трудах часто встречаются отклики на музыкальные произведения.

Помимо прочего, Афанасий Афанасьевич знаком современным читателям как переводчик. Он перевел на русский язык целый ряд стихотворений латинских поэтов, а также познакомил читателей с мистическим «Фаустом» .

Личная жизнь

Афанасий Афанасьевич Фет при жизни был парадоксальной фигурой: перед современниками он представал как задумчивый и мрачный человек, биографию которого окружают мистические ореолы. Поэтому в голове любителей поэзии возникал диссонанс, некоторые не могли понять, как этот обремененный житейскими заботами человек мог так экзальтированно воспевать природу, любовь, чувства и человеческие взаимоотношения.

Летом 1848 года Афанасий Фет, служащий в кирасирском полку, был приглашен на бал в гостеприимный дом бывшего офицера Орденского полка М.И. Петковича.

Среди барышень, порхающих по залу, Афанасий Афанасьевич увидел черноволосую красавицу, дочь отставного кавалерийского генерала сербского происхождения Марию Лазич. С той самой встречи Фет начал воспринимать эту девушку как или как - . Примечательно, что Мария знала Фета давно, правда, познакомилась с ним через его стихотворения, которыми зачитывалась в юности. Лазич была образованной не по годам, умела музицировать и хорошо разбиралась в литературе. Неудивительно, что Фет признал в этой девушке родственную душу. Они обменивались многочисленными пламенными письмами и нередко листали альбомы. Мария стала лирической героиней множества фетовских стихотворений.

Но знакомство Фета и Лазич не было счастливым. Возлюбленные могли бы стать супругами и в будущем воспитывать детей, но расчетливый и практичный Фет отказался от союза с Марией, потому что та была также бедна, как и он сам. В своем последнем письме Лазич Афанасий Афанасьевич стал инициатором расставания.

Вскоре Мария умерла: из-за небрежно брошенной спички ее платье загорелось. Девушку не удалось спасти от многочисленных ожогов. Не исключено, что эта смерть была самоубийством. Трагическое событие поразило Фета до глубины души, и утешение от внезапной потери близкого человека Афанасий Афанасьевич нашел в творчестве. Его последующие стихотворения были восприняты читающей публикой на ура, поэтому Фет сумел обзавестись состоянием, гонорары поэта позволили ему отправиться в путешествие по Европе.

Пребывая заграницей, мастер хорея и ямба сошелся с богатой женщиной из известной российской династии – Марией Боткиной. Вторая супруга Фета не была хороша собой, но зато отличалась добродушием и легким нравом. Хотя Афанасий Афанасьевич сделал предложение не по любви, а по расчету, супруги жили счастливо. После скромного венчания пара уехала в Москву, Фет подал в отставку и посвятил жизнь творчеству.

Смерть

21 ноября 1892 года Афанасий Афанасьевич Фет умер от сердечного приступа. Многие биографы предполагают, что перед кончиной поэт предпринял попытку суицида. Но достоверных доказательств у этой версии на данный момент нет.

Могила творца находится в селе Клейменово.

Библиография

Сборники:

• 2010 – «Стихотворения»
• 1970 – «Стихотворения»
• 2006 – «Афанасий Фет. Лирика»
• 2005 – «Стихотворения. Поэмы»
• 1988 – «Стихотворения. Проза. Письма»
• 2001 – «Проза поэта»
• 2007 – «Духовная поэзия»

• 1856 – «Две липки»
• 1859 – «Сабина»
• 1856 – «Сон»
• 1884 – «Студент»
• 1842 – «Талисман»

17 сентября 1832 года родился известный русский врач-терапевт и общественный деятель Сергей Петрович Боткин.

Боткин – фамилия грозная. "У него диагностировали "Боткина", "Его положили в Боткина "... Действительно, в памяти русского языка осталась только фамилия. Его именем названы больницы в Москве, Санкт-Петербурге и Орле.

Сергей Петрович первым предположил вирусную природу гепатита А (так называемая "болезнь Боткина" ), стоял у истоков женского медицинского образования в России (в 1874 году основал школу фельдшериц, а в 1876 году – "Женские врачебные курсы "). В 1883 году он создал прообраз "Скорой помощи " – санитарную карету для перевозки инфекционных больных (до этого их доставляли в больницу в обычных городских пролетках, извозчик часто оказывался вскоре на соседней койке).

Сын московского купца, Боткин стал первым этнически русским лейб-медиком, лечившим царя и его семью (до этого императоры допускали к своему августейшему телу только лекарей немецкого происхождения). При этом династия Боткиных , а надо отметить, что у Сергея Петровича было 24 брата, славна не только медиками. В ней были писатели, коллекционеры, жёны великих поэтов...

Дмитрий Петрович Боткин (1829 – 1889)

Старший брат. Предприниматель и коллекционер живописных произведений. К 1882 году его собрание насчитывало свыше 100 картин, из них 86 – полотна западноевропейских художников: Добиньи, Коро, Курбе и многих других. Коллекция была размещена в его доме на Покровке, в определенные часы осмотреть три "картинные комнаты" мог любой желающий.

Василий Петрович Боткин (1812 – 1869)

Старший брат. Очеркист, литературный критик, переводчик. Был знаком с Белинским, Бакуниным, Некрасовым, Аполлоном Григорьевым, сотрудничал с ведущими литературными журналами: "Телескоп ", "Отечественные записки ", "Современник ". В молодости общался с Карлом Марксом, слушал лекции Огюста Конта. Разделял социалистические и либеральные взгляды, заявлял о своем атеизме и позитивизме. Впоследствии, потрясенный польским восстанием 1863 года, перешёл на более консервативные позиции.

Михаил Петрович Боткин (1839 – 1914)

Младший брат. Художник, археолог, коллекционер и меценат. Рисовал на исторические (в основном библейские) сюжеты, много занимался гравюрами. Член совета Императорской Академии художеств (с 1879), Императорской археологической комиссии (1888), директор Музея Императорского Общества поощрения художеств (с 1896). С 1882 года входил в комиссию при министерстве Двора по реставрации придворного Благовещенского собора Московского Кремля, Софийского Кремля в Новгороде и Мирожского монастыря в Пскове. Кроме того, он был директором Русского общества пароходства и торговли, и председателем правления Первого Российского страхового общества.

Михаил Петрович Боткин "Вечерня в церкви Святого Франциска в Ассизи " (1871)

Наведите курсор на изображение

Мария Петровна Боткина, в замужестве Фет (Шеншина) (1828 – 1894)

Старшая сестра. Жена поэта Афанасия Фета (они поженились в 1857 году). 37-летний ротмистр Фет не был завидным женихом: беден, не дворянин, в роду случались психические заболевания. Марии было 28 лет (солидный по тем временам для девушки возраст), к тому же она не блистала красотой и уже имела неудачный опыт любовных отношений (в то время такая история могла поставить крест на девичьей судьбе!). Зато она была богата. Мария оказалась верным другом и отличной помощницей поэта. Они вместе прожили до самой смерти Фета в 1892 году, детей не было.

Евгений Сергеевич Боткин (1865 – 1918)

Четвёртый сын. Лейб-медик семьи Николая II. С января 1890 года работал врачом-ассистентом в Мариинской больнице для бедных. В 1904 году с началом Русско-японской войны убыл в действующую армию добровольцем, заведовал медицинской частью Российского общества Красного Креста в Маньчжурской армии. С 1908 года – лейб-медик царя. В 1917 году, после падения монархии, остался с семьей Николая II в Царском селе, а потом последовал за нею в ссылку. Пока семья царя находилась в Тобольске, Боткин бесплатно лечил окрестных жителей. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года был расстрелян вместе с царской семьей.

Наведите курсор на изображение

Спустя несколько лет после смерти своей возлюбленной Марии Лазич тридцати семилетний Афанасий Фет познакомился в Париже с дочерью московского чаеторговца Боткина. Мария Петровна Боткина к тому времени уже не была молодой (ей было 28 лет) и к тому же она не была красавицей. Эта пара обошлась без долгих ухаживаний, а спустя всего лишь несколько месяцев после первого знакомства Афанасий Фет сделал женщине предложение, от которого та не стала отказываться. В своём незаконном происхождении поэт признался своей невесте только перед свадьбой. В ответ он также получил признание Марии в том, что она не является девственницей, поскольку в юности у неё случился непродолжительный роман с молодым человеком, приведший к потере девичьей чести. Но для поэта такое обстоятельство не стало помехой, поскольку он женился по расчёту. Кроме этого, и мечта о богатстве всегда грела душу лирику, который мечтал взять в жёны богатую наследницу.

В семейной жизни Афанасий Фет показал себя хорошим хозяином, который смог не только лишнего не растратить, но даже и значительно преумножить состояние жены.

Однако при такой хорошей семейной жизни исследователи творческого наследия Афанасия Фета говорят о том, что причиной его смерти стало самоубийство.

Судьба Фета складывалась не совсем удачно. На протяжении долгих лет он упорно добивался дворянского звания и получения фамилии Шеншин.

После окончания университета Фет поступил на военную службу унтер-офицером кирасирского полка, чтобы «выслужить» дворянство.

В Херсонской губернии, где квартировал полк, у молодого Фета случился роман с Марией Лазич, дочерью отставного генерала-вдовца, обрусевшего серба, человека небогатого. Оказалось, что Мария близка ему по духу и с ранних лет любит его стихотворения. В одном из писем Фет признавался: «.. .Я встретил девушку - прекрасного дома и образования - я не искал ее - она меня; но - судьба, и мы узнали, что были бы очень счастливы...» Но Фет переступил через свою любовь - он пожертвовал ею ради достижения главной цели своей жизни: дворянского звания и богатства.

Многие не понимали, как в Афанасии Фете могут уживаться тонкий лирик и человек холодного рассудка. «Что ты за существо - не понимаю, -недоумевал Яков Полонский. - Откуда у тебя берутся такие елейно-чистые, такие возвышенно-благоуханные стихотворения?.. Если ты мне этого не объяснишь, то я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому не ведомый, и нам, грешным, невидимый человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный!»

Разумеется, никаких объяснений другу Фет не дал, а в своих мемуарах утаил имя Марии Лазич, назвав девушку Еленой Лариной.

Мария мучилась, не понимая, почему Фет отвергает ее любовь, и только его письма были утешением. Конец ее был трагическим: девушка легла на диван, раскрыла книгу и... закурила. От брошенной на пол непогашенной спички вспыхнуло ее белое кисейное платье. Мария бросилась на балкон, но на свежем воздухе пламя охватило ее до головы, и девушка скончалась в страшных муках...

А что же Фет? Он хладнокровно писал приятелю: «Я ждал женщины, которая поймет меня, - и дождался ее. Она, сгорая, кричала: «Во имя неба, берегите письма!» - и умерла со словами: он не виноват, - а я».
Подобным же образом сложились отношения Фета с Александрой Львовной Бржеской, молодой женой, а затем вдовой херсонского помещика. Будучи уже женатым человеком, Фет не прекращал с ней переписки, даже звал ее поселиться у него в имении, но...

В 1853 году Фету удалось перевестись в гвардейский уланский полк, расквартированный в районе Волхова. Теперь у него появилась возможность бывать в Петербурге, и не только по литературным делам - как одержимый, он хлопотал о дворянстве. Фет стал сотрудничать с журналом «Современник», который в ту пору редактировал Некрасов, познакомился с Тургеневым. Однако, по свидетельству А.Я. Панаевой, «Тургенев находил, что Фет так же плодовит, как клопы, и что, должно быть, но голове его проскакал целый эскадрон, отчего и происходит такая бессмыслица в некоторых его стихотворениях. Но Фет вполне был уверен, что Тургенев приходит в восторг от его стихов...»

Однако великий романист, высоко ценивший лирику Фета, со временем охладел к его творчеству - Иван Сергеевич верно заметил, что поэт перестал развиваться, что его стихи бедны по содержанию, и в письмах к Полонскому не раз отмечал, что Фет «перепевает себя».

1 (13) мая 1866 года Тургенев, возлагавший теперь надежды на поэзию Полонского, писал ему: «...Да не остынет в тебе этот жар, который с каждым годом исчезает в наших современниках». Прочитав в 1871 ГОДУ в журнале «Вестник Европы» стихотворение Полонского «Натрный ключ», Тургенев сообщил автору, что нашел в стихотворении «счастливые обороты», и с удовлетворением заметил: «Тебя муза не покинула, не то, что нашего бедного Фета». А в письме Фету от 29 марта (10 апреля) 1872 года упрекал поэта в недостатке «тонкого и верного чутья внутреннего человека, его душевной сути...» В шутку говоря о «поэте Фете» в третьем лице, Тургенев заметил, что в этом отношении «не только Шиллер и Байрон, но даже Я. Полонский побивает его в пух и прах».

По всему видно, что Тургенев ценил творчество Полонского гораздо выше лирики Фета, в то время как поэзию Некрасова терпеть не мог. Сегодня нет смысла выстраивать поэтов по ранжиру. Суть в другом: Полонский и Фет дружили с юных лет, и Полонский в письме Тургеневу от 14 (26) июня 1870 года вопрошал: «Где Фет? Господи! как был бы я рад его увидеть... Мне просто хочется с ним повидаться и, обнимая его, так сказать, вместе с ним обнять нашу старую - некогда молодую поэзию».

Попытавшись жить литературным трудом, Фет вскоре пришел к выводу, что прокормиться стихами невозможно, и еще настойчивей стал хлопотать о дворянстве. Наконец, в 1873 году, его прошение было удовлетворено. Тщеславный разночинец Фет стал потомственным дворянином, «трехсотлетним Шеншиным».

Обрадованный Афанасий Афанасьевич отправил жене письмо с требованием заменить все метки на столовом серебре, почтовой бумаге, белье - заменить фамилию Фет на Шеншин. «Теперь, когда все, слава Богу, кончено, ты представить себе не можешь, до какой степени мне ненавистно имя Фет. Умоляю тебя никогда его ко мне не писать, если не хочешь мне опротиветь. Если спросить: как называются все страдания, все горести моей жизни, я отвечу: имя Фет». Добившись дворянского звания, практичный и расчетливый Фет в 1860 году купил двести десятин земли в родном Мценском уезде Орловской губернии и переселился в деревню Степановку, где занялся помещичьими делами. Он создал на своих землях конезавод, строил хозяйственные постройки и мельницы, десять лет прослужил мировым судьей. На долгих два десятка лет он практически отошел от литературы, на досуге занимался философией да писал статьи, в которых яростно призывал защищать помещичью собственность от крестьян и наемных рабочих, словно не понимая, что именно они, крепостные и батраки, эту самую собственность своим трудом и создали.

Тургенев сообщал Полонскому о Фете в письме из Спасского от 21 мая (2 июня) 1861 года: «Я видел Фета в самый день моего приезда сюда - 9 мая - и теперь скоро опять увижу его: вместе с Толстым (Львом) мы отправляемся в его деревню (за 60 верст отсюда) - которая поглощает всего его с ног до головы. Он теперь сделался агрономом - хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл - с какими-то волосяными вихрами за и под ушами, - о литературе слышать не хочет и журналы ругает с энтузиазмом. Я, однако, сообщу ему твое письмо и твои стихи: он любит тебя от души».

Тургенев обижался на Фета за то, что тот, как заправский помещик, писал ему: «Покупайте у меня рожь по 6 руб., дайте мне право тащить в суд нигилистку и свинью за проход по моей земле, не берите с меня налогов - а там хоть всю Европу на кулаки!»

Разумеется, такие пассажи Фета вызывали критику демократически настроенных литераторов. В журнале «Русское слово» критик отмечал, Что Фет в своих стихах «придерживается гусиного миросозерцания», а Д.И. Писарев в одной из своих статей писал об итоговом сборнике сти-ков Фета, что его стихи годятся лишь «для оклеивания комнат под обои и для завертывания сальных свечей, мещерского сыра и копченой рыбы».

Полонский не узнавал своего друга студенческих лет, словно переродившегося из талантливого поэта в преуспевающего землевладельца-помещика. Ему, человеку мягкому и незлобивому, было глубоко чуждо частнособственническое мировоззрение Фета, его откровенное стяжательство и неприкрытая жадность. Полонский, в детские годы запросто игравший со своими сверстниками, крепостными мальчиками и девочками, никогда не смог бы обидеть их и в солидном возрасте. Да и своего имения у Полонского не было...

В 1877 году Фет продал свое имение Степановку за 30 тысяч рублей и купил другое, гораздо большего размера, - Воробьевку, за которое было уплачено втрое больше - 105 тысяч рублей. К тому времени Фет был состоятельным человеком: он выгодно женился на Марии Петровне Боткиной, дочери крупного московского купца и сестре его приятеля, литератора и критика «эстетического направления» Василия Петровича Боткина. Имение ранее принадлежало помещику Ртищеву и находилось в Щигровском уезде Курской губернии, на реке Тускари. Площадь земель составляла 850 десятин, из них 300 десятин занимал лес. Добраться до имения большого труда не составляло: Воробьевка находилась н 12 верстах от железнодорожной станции Коренная Пустынь Московско-Курской железной дороги и в 25 верстах от губернского центра.

Деревня располагалась на левом, луговом, берегу реки, и серые крестьянские избы издали походили на диких уток, вышедших прогуляться по траве. Барский дом со всеми хозяйственными постройками находился на правом берегу, возвышенном и живописном. Он, словно рачительный хозяин, смо-I рел глазами высоких окон на противоположный берег Тускари. Усадебный 1ом, как и другие служебные помещения, был выстроен из камня. А вокруг шумел листвой огромный парк. Вековые дубы тянули к солнцу свои узловатые ветви. В чаще свистели и перекликались соловьи и другие певчие птахи, над парком кружили крикливые грачи, а по направлению к реке, изогнув свои длинные шеи, медленно пролетали по небу боязливые цапли.

Перед усадебным домом, прямо под балконом, шумел водяными струями фонтан, а по спуску от дома к реке тянулись яркие цветники...

Вот как описывал новое имение Фета его друг и «литературный советник», философ, публицист и критик Николай Николаевич Страхов: «Каменный дом окружен с востока каменными же службами, а с юга и с запада огромным парком на 18-ти десятинах, состоящим большею частью из вековых дубов. Место так высоко, что из парка ясно видны церкви Коренной Пустыни (старинный монастырь, расположенный по соседству, который дал название железнодорожной станции и славящейся с XVIII века ярмарке. - А.П.). Множество соловьев, грачи и цапли, гнездящиеся в саду, цветники, разбитые по скату к реке, фонтан, устроенный в самом низу против балкона, - все это отразилось в стихах владельца, писанных в этот последний период его жизни».

Воробьевка очаровала Фета и пробудила его долгое время дремавшие творческие силы. Как он впоследствии признавался в одном из писем, «.. .С 60-го по 77-й год, во всю мою бытность мировым судьею и сельским тружеником, я не написал и трех стихотворений, а когда освободился от того и другого в Воробьевке, то Муза пробудилась от долголетнего сна и стала посещать меня так же часто, как на заре моей жизни».

Купив новое имение, Фет сразу стал приводить его в порядок. Усадебный дом был заново оштукатурен и покрашен, внутри были перестелены полы, переклеены обои и заново переложены все печи. Антресоли Инд парадными комнатами превратились в кабинет поэта, библиотеку и бильярдную. Полуразрушенная теплица была восстановлена, и сюда из пепановской оранжереи с большой осторожностью перевезли кипарисы И лимоны, кактусы и абрикосы, розы и различные диковинные цветы. Ныстроили конный двор, куда перевели лошадей из Степановки...

Став богатым помещиком, Фет все теплое время года, с апреля по по ноябрь, начиная с весны 1878 года, проводил в своем имении, а зимой жил в Москве, в собственном доме на Плющихе, купленном в 1881 году. Отличаясь строгостью к крестьянам, для друзей, которые у него нередко гостили, он оставался по-прежнему гостеприимным и хлебосольным хозяином.

Когда Полонский и Фет после двенадцатилетнего мучительного для Обоих разрыва отношений примирились, Афанасий Афанасьевич признавался стареющему «певцу грез» в письме от 26 декабря 1887 года:

Я бы не знал, с чего начать мне это письмо, если бы твой чин настоящего прирожденного поэта не гарантировал мне чуткого понимания моих речей по первому слову. Напрасно напоминать тебе наши постоянные дружеские, или лучше сказать, братские, отношения в течение сорока лет; напрасно говорить, что ты один из четырех человек, которым я в жизни говорил «ты»; (Фет в своих письмах к Полонскому обращался к нему следующим образом: «Любезный друг Яков Петрович!», «Старый дружище Яков Петрович!», «Исконный и дорогой дружище Яков Петрович!» - А.П.); напрасно говорить, что я никогда ни на минуту не переставал ценить тебя как человека и ставить в излюбленных мною стихотворениях рядом с Лермонтовым и Тютчевым».

С получением дворянского звания самолюбие Фета было удовлетворено, но, как выяснилось впоследствии, лишь на краткий срок. Помещику Шеншину этого показалось мало, и он на склоне лет пустился в погоню за разными почестями. К пятидесятилетию своей литературной деятельности он буквально выпросил себе придворное звание камергера. Полонский, услышав об этом, писал Фету в декабре 1888 года: «Кто-то, вероятно, в шутку, говорил мне, что ты просишься в камергеры. Верить этому не хочу, потому что не можешь ты не сознавать, что звание поэта выше, чем сотня камергеров, из которых, наверно, целая половина гроша медного не стоит».

Фет не внял увещеванием друга, более того - обиделся на него. Однако искорка обиды потухла, как только вожделенное звание камергера было пожаловано.

Полонский, немного удивленный и озадаченный, написал Фету: «Если верить сегодняшнему № газеты «Новое время», ты - камергер высочайшего двора... Если ты этим порадован, то радуюсь и я. Если ты доволен, то и я доволен. Судить о тебе по своей собственной натуре считаю несправедливостью».

Болезненное честолюбие Фета было непонятно Полонскому. Как такое могло случиться: его давний друг, ныне больной старик, страдающий от удушья, изнывает на дворцовых приемах, к месту и не к месту надевает камергерский мундир... И ради чего все это?

Тургенев скептически смотрел на все потуги Фета выбиться в люди высшего света и с иронией писал ему по этому поводу: «Как Фет, Вы имели имя, как Шеншин, Вы имеете только фамилию».

В отличие от настойчивого, болезненно самолюбивого и тщеславного Фета, Полонский был человеком мягким, добродушным, открытым и не ставил перед собой каких-либо определенных целей, кроме одной - бескорыстного служения русской словесности.

О семейной жизни Афанасия Фета с супругой Марией Боткиной можно сказать, что она сложилась вполне удачно, даже, несмотря на то, что каких-либо выдающихся любовных страстей в ней и не было. Однако в доме Афанасия и Марии всегда царило взаимное уважение и понимание. Мария Петровна, как верная и добрая супруга, всегда с энтузиазмом оказывала помощь мужу в ведении хозяйства. А Афанасию Фету, в свою очередь, импонировал доброжелательный и спокойный характер жены. Вместе они прожили долгих 35 лет.

Спустя год после свадьбы Афанасий Фет вышел в отставку и покинул военную службу навсегда. Семейная чета поселилась в Москве. Афанасий Фет всегда хотел взять в жёны девушку из состоятельной семьи, какой и оказалась Мария. Но, возможно, он решил, что приданого Марии мало для достойной и беззаботной жизни. Поэтому Фет решил заняться преумножением теперь уже их общего богатства. Таким преумножением «сундука с червонцами» стали его гонорары за его литературную деятельность. Лирик издавал огромное количество своих новых произведений, проявляя тем самым невероятную работоспособность. Правда, качество работы поэта не всегда было хорошим. Но это не мешала Фету сбывать редакциям свои наиболее бракованные произведения и получать за это хорошие деньги.

Спустя несколько лет после смерти своей возлюбленной Марии Лазич тридцати семилетний Афанасий Фет познакомился в Париже с дочерью московского чаеторговца Боткина. Мария Петровна Боткина к тому времени уже не была молодой (ей было 28 лет) и к тому же она не была красавицей. Эта пара обошлась без долгих ухаживаний, а спустя всего лишь несколько месяцев после первого знакомства Афанасий Фет сделал женщине предложение, от которого та не стала отказываться. В своём незаконном происхождении поэт признался своей невесте только перед свадьбой. В ответ он также получил признание Марии в том, что она не является девственницей, поскольку в юности у неё случился непродолжительный роман с молодым человеком, приведший к потере девичьей чести. Но для поэта такое обстоятельство не стало помехой, поскольку он женился по расчёту. Кроме этого, и мечта о богатстве всегда грела душу лирику, который мечтал взять в жёны богатую наследницу.

В семейной жизни Афанасий Фет показал себя хорошим хозяином, который смог не только лишнего не растратить, но даже и значительно преумножить состояние жены.

Однако при такой хорошей семейной жизни исследователи творческого наследия Афанасия Фета говорят о том, что причиной его смерти стало самоубийство.